Тэми Хоуг - Крутая парочка

Ковач охотно поменялся бы с ней местами, если бы не чувство долга. Проклиная самого себя, он вылез из машины, подошел к входу и посмотрел внутрь через дверное стекло. Гостиная выглядела еще более убого, чем ночью. Стены явно нуждались в краске, кушетку давно пора было выбросить. Причудливый контраст составляли массажное кресло и телевизор с большим экраном. Позвонив и постучав в дверь, Ковач с нетерпением ждал ответа. Он старался не думать о том, какие мысли пришли бы в голову постороннему при виде его собственной гостиной с пустым аквариумом. Все-таки нужно найти в себе силы на что-то, помимо службы.

Пошарив в карманах куртки. Ковач достал полоску “Джуси фрут”. Ему казалось, что нервы дергаются под кожей, словно муравьи. Он снова постучал. В голове у него мелькали отрывочные воспоминания о прошлой ночи — старый коп Майк Фэллон, пьяный, сломленный, подавленный…

В доме не ощущалось никаких признаков жизни — ни звука, ни движения. Утопая в снегу. Ковач двинулся вокруг дома в поисках окна спальни. Два копа, отец и сын, покончили с собой — чем не сенсация для шестичасовых новостей? Хотя телеведущие, пожалуй, предпочли бы огорошить ею всю Америку во время завтрашнего ленча. Каково, интересно, слушать о бессмысленной смерти, поедая куриный салат и биг-мак?

Ковач обнаружил стремянку в маленьком гараже, трещавшем по всем швам от распиравшего его хлама. Большую часть помещения занимал почти новый “Субару”, приспособленный для водителя-инвалида. Должно быть, какой-то коп доставил его прошлой ночью от бара “Патрик” после вечеринки Али же кто-то привез Майка в бар и смылся, когда начался скандал, не желая, чтобы пьяница облевал ему заднее сиденье.

Штора в окне спальни была поднята. Майк Фэллон лежал в кровати на спине, раскинув руки, повернув голову набок и разинув рот. Затаив дыхание, Ковач высматривал признаки сердцебиения под его тонкой тенниской.

— Эй, Майки! — крикнул он, стуча в окно. Фэллон не шевельнулся.

— Майк Фэллон!

Старик вздрогнул и открыл глаза, щурясь от света. При виде лица, прижатого к оконному стеклу, он испуганно вскрикнул.

— Майк, это Сэм Ковач!

Фэллон сел в кровати и закашлялся.

— Какого черта ты там делаешь? — осведомился он. — Ты что, спятил?

Ковач поднес ладонь козырьком ко лбу, чтобы лучше видеть.

— Впусти меня, Майк. Нам нужно поговорить. — От его дыхания стекло запотело, и он вытер его рукавом. Фэллон нахмурился и махнул рукой:

— Оставь меня в покое. Не желаю слышать об этом от тебя.

— О чем?

— О прошлой ночи. Не хочу, чтобы меня тыкали носом в то, что я натворил.

Он выглядел трогательно и жалко, как покинутый всеми Шалтай-Болтай, сидя на кровати в нижнем белье, с поросшими щетиной щеками и налитыми кровью глазами.

— Впусти меня, — повторил Ковач. — Это важно.

Фэллон покосился на него, стараясь принять решение. Ковач по опыту знал: никто не ненавидит сюрпризы больше, чем коп. Наконец Майк поднял руку, капитулируя.

— Ключ под циновкой у задней двери.

— Ключ под циновкой! — Ковач присел на кухонный столик и покосился на старика. — Господи, Майк, ты же коп! Разве можно прятать там ключ?

Фэллон не обратил на его слова ни малейшего внимания. Он не стал надевать брюки и ездил по кухне в своем кресле, болтая атрофированными волосатыми ногами. В кухне пахло топленым салом и жареным луком. Занавески потемнели от возраста. На столиках и полках стояли чашки, стаканы, тарелки, банки с крупой, и пузырьки с лекарствами, похожие на грибы поганки. В нижнем отделении шкафа дверцы отсутствовали, демонстрируя содержимое: консервированные овощи, коробки с чипсами и концентратами супа.

Найдя в аптечке пузырек с тайленолом, Фэллон налил себе стакан воды из бутылки, стоящей в холодильнике.

— Что за срочность? — ворчливо осведомился он, хотя Ковач заметил, как напряглись его плечи. — У меня такое похмелье, которое свалило бы корову.

— Майк. — Подождав, пока Фэллон повернулся к нему лицом, Ковач набрал воздух в легкие. — Мне очень жаль, но Энди умер.

Он предпочитал сообщать плохие новости без лишних предисловий. Они только дают собеседнику возможность вообразить себе множество разных ужасов. Лучше покончить с этим сразу.

— Мы еще не знаем, что произошло.

— То есть как это, не знаете?! — Челюсть Фэллона задрожала. — Его застрелили? Зарезали? Или он попал под машину? — Он сознательно взвинчивал себя — гнев был для него куда более привычным чувством, чем горе. Его лицо покраснело. — Ты детектив, у тебя труп, и ты не можешь объяснить мне, как это случилось?