Энн Стюарт - Красив и очень опасен

Кэссиди закрыла глаза, прислушиваясь к ночным звукам. Скрипу половиц, отдаленному гулу подземки, визгу тормозов, звону и клацанью мусорных баков. Нью-Йорк медленно просыпался.

Ей нужно заснуть во что бы то ни стало. И на сей раз она обойдется без сновидений. Без крови и смерти.

Или бездонных и завораживающих глаз Ричарда Тьернана.

Никакой тревоги, отметил он, прислушиваясь к мягким звукам шагов Кэссиди по устланному коврами коридору. Ни тени сомнения, ни задней мысли.

Опершись о дверной косяк своей спальни, он думал о ее босых ногах. Ему раньше даже в голову не приходило, что босые женские ноги могут так возбуждать. Впрочем, в Кэссиди Роурки его возбуждало все: от гордой копны волос до пышного тела, от огромных глаз до невинного, как у ребенка, лица. Словно ангел с полотна Боттичелли, она даже не подозревала о смятении, поселившемся в его душе после встречи с ней. Еще никогда в жизни Ричард Тьернан так не вожделел женщину.

Новые ощущения заставили его призадуматься. В последнее время Тьернан привык к мысли, что у него никогда больше не проснется интерес к противоположному полу. Впрочем, это было даже к лучшему, учитывая, что последние месяцы жизни ему предстояло провести в сугубо мужской компании.

В первый же раз, увидев фотографию на захламленном столе Шона, Тьернан почувствовал, будто его ударили под дых. Чувства и желания, с которыми он боролся вот уже больше года, всколыхнулись в его душе с новой, неведомой прежде силой. Нечто неуловимое в лице Кэссиди, в ее прическе, в разлете бровей, в разрезе глаз, в упрямой линии рта, в едва наметившейся улыбке растревожило его сердце, пробило броню в том месте, где он уже давно считал себя неуязвимым.

И тем не менее Тьернан всерьез вознамерился воспользоваться ею. Если понадобится, даже принести в жертву. При этом ни будущее, ни благополучие Кэссиди его нисколько не волновало. Да, верно, ее фотография, несущая свет, попалась ему на глаза в самую сложную и трудную пору его жизни, но все же, если понадобится, он без малейших колебаний положит эту женщину на жертвенный алтарь. Ничто не заставит его отступить от намеченной цели.

Однако сегодня утром фотография Кэссиди исчезла со стола Шона. Пока счастливое семейство пировало в русском ресторане, Тьернан воспользовался представившейся возможностью и, обыскав кабинет Шона, в конце концов обнаружил пропавшую фотографию на самом дне ящика комода, под кучей вязаных носков. Ричард забрал ее и спрятал среди собственной одежды. Из случившегося он заключил, что по какой-то, ведомой лишь ему самому причине Шон не хотел показывать Кэссиди, что держит ее фотографию на своем письменном столе.

Подойдя к шкафу, Тьернан достал фотографию и задумчиво уставился в затуманенные глаза Кэссиди Роурки. Фотография и без того притягивала его словно колдовскими чарами, но теперь, когда Тьернан увидел Кэссиди воочию, ее образ обрел особую значимость. Ричард Тьернан был не из тех людей, которые верят в случайные совпадения. Нет, Кэссиди проникла в его жизнь отнюдь не случайно. Кэссиди Роурки была уготована в ней особая роль, и хотела она того или нет, но Тьернан, невзирая на последствия, твердо собирался ею воспользоваться.

Щекочущий ноздри аромат жареного кофе и бекона с яичницей манил Кэссиди на кухню. Полуденное солнце заливало кухню ярким светом. Кэссиди поджидал там приятный сюрприз.

— Бриджит! — радостно закричала она, обнимая женщину, которая нянчила ее с самого детства.

Не менее обрадовавшаяся встрече, Бриджит, в свою очередь, со смехом сграбастала ее в крепкие объятия. Пахло от нее неподражаемой смесью кофе и мыла, перемешанных с ванилью. Этот удивительный запах сопровождал ее везде и повсюду, и Кэссиди впервые со времени приезда в Нью-Йорк почувствовала себя в своей тарелке.

— А где же мне, по-твоему, еще быть, мисси? — с напускной строгостью спросила Бриджит. — Не думаешь же ты, что, уйдя на покой, я превращусь в старуху, которая только и способна, что день-деньской просиживать на заднице и пялиться в ящик? Нет, дорогуша, если я честно вкалывала все свои семьдесят шесть лет, то и теперь останавливаться не собираюсь. Нет, пока твой папаша задает всем перцу, а от твоей красотки-мачехи толку, что с козла молока, я еще тут пригожусь.

Мабри, уютно пристроившаяся возле кухонного стола, мило улыбнулась; было видно, что беззлобное ворчание старушки ничуть ее не обижает.

— К сожалению, — сказала она, — Бриджит приходит к нам уже не так часто, как прежде, однако сегодня, услышав о твоем приезде, прилетела как на крыльях.