Энн Стюарт - Красив и очень опасен

После очередного крутого поворота «Шевроле» занесло, и неуправляемый автомобиль заскользил в кювет, съехал в него и опрокинулся на бок. Ричард выключил мотор и пристально посмотрел на Кэссиди.

— Ты одета не по сезону. Нельзя в таком виде лазить по скалам, — заметил он.

— Посмотри на себя, во что ты одет, — огрызнулась Кэссиди. Она уже выбралась из машины и стояла рядом, с вызовом глядя на него. Прекрасная рыжеволосая валькирия, воинственная амазонка, готовая очертя голову ринуться в самую сечу. Что ж, возможно, этого запала ей и хватит, чтобы выдержать последнее и самое тяжелое испытание, уготованное судьбой.

Ричард вылез из автомобиля на дорогу. На ногах у него тоже были кроссовки — не самая подходящая обувь, чтобы карабкаться по обледенелому склону, но выбирать не приходилось.

Мокрый снег уже припорошил волосы, лицо и свитер Кэссиди. Она заморгала, смахивая снежинки, и Ричарду остро захотелось поцеловать ее.

— Пойдем, — сказал он холодным тоном и устремился вверх по дороге.

Кэссиди, стиснув зубы, последовала за ним. Она держалась стоически, не отставала ни на шаг и не жаловалась. А ведь ноги ее наверняка промокли и заледенели. Ричард знал это, потому что точно такая же участь постигла и его. Краешком глаза он видел, с каким трудом Кэссиди поспевает за ним, но шага не замедлял. Просто не мог себе этого позволить. Времени и так уже ушло слишком много.

Он едва не пропустил крутую тропу, которую давно уже высматривал.

Они карабкались по ней несколько лет назад вместе с Дианой, когда приехали погостить к ее родителям во время медового месяца. Даже тогда, несмотря на прекрасную летнюю погоду, это оказалось непростым делом. Тогда же Ричард, облазив все окрестности, обнаружил и обрывистую козью тропку, ведущую к горной цитадели Скотта с противоположной стороны крутого горного склона. Да, сейчас занесенная снегом тропа выглядела совсем иначе, нежели в том далеком июле, но все же чутье в который уже раз не подвело Ричарда.

Местами тропа обледенела, и ноги скользили на предательских камешках. Ричард услышал, как поскользнулась и едва не упала Кэссиди, но снова не стал останавливаться, хотя сердце его щемило от желания помочь ей. Не смел он задерживаться, не имел права, поскольку должен был целиком сосредоточиться на предстоящей схватке.

Сзади послышался голос Кэссиди; она запыхалась и дышала тяжело:

— Что, по-твоему, грозит Франческе?

— Тебе это знать не следует, — процедил Ричард.

— Нет, следует, — возразила Кэссиди, переводя дыхание. — Должна же я знать, если доберусь до вершины, ради чего рискую головой.

— Сколько ей лет? — спросил Ричард.

— Тринадцать, но она не по годам умна. Очень развитая девочка, темпераментная и очаровательная, настоящая итальянка… — Голос Кэссиди предательски дрогнул.

Сердце его разрывалось от жалости к ней. Как еще ей помочь? Да, конечно, страх и гнев — надежные помощники при столь сложном восхождении. Но еще неплохо бы вдохнуть в Кэссиди надежду. Но как?

— Думаю, что пока еще Скотт ее не тронул, — сказал он, от всей души надеясь, что это правда. — Скорее всего он занят тем, что ждет меня.

— А как насчет его жены? — спросила Кэссиди. — Не станет же она молча наблюдать, как…

— Она наверняка одурманена, поскольку давно принимает наркотики, а Эмберсон снабжает ее неоскудевающей рукой. Раньше я не понимал, зачем он это делает. Надеюсь, и твою сестренку подпоили каким-нибудь зельем. Если повезет, то она даже не узнает, какая участь постигла дядюшку Эмберсона.

— Что ты имеешь в виду?

Ричард остановился на крутом косогоре и оглянулся. Вечнозеленые ели и сосны, которыми порос склон, стали бЪлее редкими и приземистыми. Он хотел увидеть глаза Кэссиди, однако из-за скудного освещения разглядеть выражение ее лица не удалось. Впрочем, Ричард прекрасно представлял, о чем сейчас думает Кэссиди.

— Думаю, Кэсс, мне необязательно отвечать тебе. Ты и сама все понимаешь.

Она негромко ахнула.

— Ричард, но ведь не можешь же ты…

— Он не оставил мне выбора.

Кэссиди возвела на него измученные глаза, и ее скорбь и отчаяние эхом отозвались в его сердце.

— Ричард, я люблю тебя, — промолвила она.

— Я знаю, — ответил он. И, повернувшись, продолжил подъем по крутому склону.

Никогда в жизни Кэссиди не чувствовала себя такой несчастной и беспомощной. Ноги ее сперва онемели, а теперь их раздирала жгучая боль, леденящий холод пробирал до костей, а набрякший от влаги свитер тяжелым мешком нависал над заледеневшими джинсами. Камни покрылись тонюсенькой ледяной корочкой, под ногами хлюпала слякоть, и на каждые несколько шагов подъема Кэссиди соскальзывала по меньшей мере на один.