Мерил Сойер - Слепой случай

— Ну, я все наладил, — раздался голос Остина. — Посмотрите со мной пленку?

— Конечно, — сказала Эйлис, беря с собой режиссерский экземпляр. Брэду придется ввести ее в курс всех переделок и исправлений, или же она обратится к первому попавшемуся итальянцу — и пусть переводит.

Она уселась, приготовясь потратить час-другой на какую-нибудь ужасную тягомотину, но не прошло и двух минут, как крупные, словно капли дождя, слезы заструились по ее щекам.

В номере люкс сиднейского отеля Марк бросил на рычаг телефонную трубку. Только что миссис Камбербатч сообщила ему, что Эйлис уехала. Значит, вопреки его советам, она решила присутствовать на первых пробных просмотрах ее пьесы в Ливерпуле. Марк так и знал, что она не выдержит и поедет. Эйлис клялась, что любит его, что хочет детей, а сама отложила свадьбу до премьеры. Она вбила себе в голову странную идею, будто если фамилия ее станет Кимброу, то все решат, что успехом своим она обязана только ему. Похоже, это все следствия ее непростых отношений с первым мужем.

Зазвонил телефон, и Марк схватил трубку, надеясь, что это, может быть, Эйлис.

— Кимброу слушает!

Секундная пауза, прерываемая короткими гудками, показывала, что разговор идет по спутниковой связи.

— Это Аксель Марли. Вы мне звонили?

— Спасибо, что перезваниваете. Что слышно с билетами из Габона?

Новая пауза, на этот раз к спутниковой связи отношения не имеющая.

— Мы расширяем круг наблюдения и используем тайных агентов. Похоже, что задействована весьма сложная схема при участии дельцов теневого бизнеса многих стран. Больше сказать я пока не вправе.

— Понятно, — отозвался Марк. — Но происхождение билетов — Габон?

— Нет. Судан.

— Ну как вам, получше? — спросил Эйлис Остин на следующее утро, когда они собрались на соук — местный омдурманский базар. — Вчера вы меня даже перепугали.

— Простите, что я расплакалась. Не думала, что увижу на экране такое. Что вы будете делать с вашим фильмом?

— Самое трудное — это вывезти его из страны, — сказал Остин, усаживая ее в свой джип. — Правительство установило строжайшую цензуру на все выходящее из-под пера иностранных журналистов. Каждую нашу работу мы обязаны предъявлять в Министерство информации на одобрение.

Эйлис вспомнила сцену из фильма Остина: очередь за скудной — четверть миски — порцией риса, а за оградой толпа голодных, которым не достанется даже этого. И женщина — худая, как скелет, с совершенно сухими трагическими глазами — протягивает ребенка ближе к камере. Она не произносит ни слова, но жест ее красноречивее любых слов, это мольба, понятная любой матери: «Спасите моего ребенка!»

— Ваша картина запустит механизм помощи голодающим на полную катушку.

— Возможно, но я надеялся совершить нечто большее. Вы поможете мне в этом? — И, когда Эйлис энергично закивала, он продолжал: — У вас, наверное, найдутся знакомые в Лондоне, которые помогут выпустить фильм на экран. Я, признаться, стеснен в средствах. Часть картины посвящена деятельности южных повстанцев — Народно-освободительной армии Судана, а главная — поставкам оружия. Я впервые показываю, что их вооружение — американское, причем новейшее, и получено совершенно незаконно, контрабандным путем.

— Ну, в таком случае я вряд ли смогу вам помочь. В суданских политических делах я совершенный профан, — созналась Эйлис.

— Я обнаружил, что грузовики с гуманитарной помощью от Евросоюза с изображением голубки мира внутри лаврового венка на самом деле поставляют оружие повстанцам. На моей пленке зафиксировано, как этой гуманитарной помощью повсеместно торгуют на рынках.

— То есть помощь голодающим идет налево? — возмутилась Эйлис. Джип затормозил, пропуская переходившее через дорогу стадо коз.

— И те же самые люди, которые воруют гуманитарную помощь, наладились поставлять оружие южанам, используя при этом грузовики Евросоюза. Только поймите меня правильно — я не хочу становиться ни на чью сторону. Я просто стремлюсь к тому, чтобы война не унесла миллионы жизней голодающих южан. Надо кричать, бить в набат, тогда правительство Судана будет вынуждено начать переговоры с повстанцами и южанам вновь начнет поступать гуманитарная помощь. — Джип медленно двинулся вперед. — Я люблю эту страну и хочу всколыхнуть общественное мнение. Видите ли, миска риса — это полумера. Людям надо бросить оружие и вернуться на свои поля.

Джип въехал на неровную, всю в рытвинах площадку, где парковались машины.