Энн Стюарт: Поцелуй шута

«Что ж, довольно жалости», — подумала Джулиана, испытывая искушение ударить этого несносного человека.

— Я буду готова на рассвете, не волнуйтесь, — произнесла она сладким голосом.

Джулиана резко повернулась спиной к окну, за которым простирались холмы, покрытые лесом, и вересковые пустоши. Сколько лет она находила утешение и тихую радость в этой мирной картине. И сейчас, повернувшись к ней спиной со всей твердостью, на которую у нее хватило решимости, Джулиана изо всех сил постаралась сдержать слезы. Она слишком хорошо знала, что ни слезы, ни жалобы на судьбу ничего не изменят. Она научилась рассудительности сначала у своей матери, а затем у своей служанки, Агнесс, доброй, мудрой женщины, фактически заменившей ей мать с самых первых дней пребывания Джулианы в Монкрифе. Агнесс со своим мужем, шестью детьми и еще одним, пока не родившимся, ее милая Агнесс, которую теперь она должна покинуть, как и всю свою прежнюю жизнь здесь. И это была самая страшная и невосполнимая утрата из всех, которые выпали на ее долю за последнее время.

Она никого и ничего не могла взять с собой. Отныне она должна была полагаться лишь на саму себя, пока не прибудет в замок Фортэн вместе с сумасшедшим шутом в качестве компании.

Она занялась делами со своим обычным спокойствием, отдала распоряжения служанкам собрать то, что могло уместиться в двух небольших дорожных сундуках. У нее никогда не было пышных, роскошных нарядов. Она жила слишком уединенно в замке с мужем, который ею совершенно не интересовался и которого ей никогда не хотелось привлечь или доставить ему удовольствие, поэтому все ее платья были удобны, но не более того. У нее не было ни украшений, ни иных каких-либо ценностей, которые она могла бы взять с собой. Все здесь принадлежало ее мужу и его сыновьям, а также их женам. Так что подготовка к трехдневному путешествию не заняла у нее много времени. Не говоря уже о том, что этот сумасшедший вообще может придушить ее еще задолго до их прибытия в Фортэм.

Она плохо спала на своей узкой кровати, которую редко делила с мужем, и, когда поднялась в темноте задолго до рассвета, посмотрела на нее со странным чувством отстраненности. Здесь она познала покой и отдых благословенного одиночества, а также боль, стыд и унижение, когда ее муж приходил к ней, стараясь выполнить свой супружеский долг.

Но теперь лорд Монкриф был мертв. А она не годилась для повторного замужества, как жена, не имеющая ни земель, ни способности родить ребенка. И если ей хоть сколько-нибудь повезет, ни один мужчина больше никогда не дотронется до нее.

Агнесс тихо плакала, когда в последний раз расчесывала и заплетала густые волосы Джулианы цвета зрелой пшеницы в длинные, до пояса, косы.

— Я поеду с вами, миледи, — всхлипывая, сказала она. — Мы найдем способ перевезти Ангуса и детей чуть позже…

— Нет, Агнесс. Ты принадлежишь Монкрифу, и ты знаешь это. Сомневаюсь, что Рейнард и его жена смогут обойтись без твоей помощи, ведь я больше не отвечаю здесь за хозяйство. Я уверена, что леди Изабелла найдет какую-нибудь девушку мне в услужение.

Агнесс сморщила нос в неодобрительной гримасе.

— Она ведь ваша мать, леди Джулиана, — укоризненно произнесла она. — Почему вы всегда называете ее просто по имени?

Джулиана не собиралась тратить последние часы пребывания в этом доме на спор с женщиной, которая была ей не столько служанкой, сколько верной подругой.

— Не беспокойся о леди Изабелле. Мы совсем скоро воссоединимся, и все пойдет своим чередом.

Агнесс выразительно фыркнула.

— А сколько времени она была всего лишь в нескольких днях пути от вас, а вы не сделали ни единой попытки встретиться с ней?

— Но ведь и она не пыталась увидеться со мной.

— Да вы же не ответили ни на одно ее письмо! Вы возвращали все ее подарки…

— Давай не будем тратить последние минуты на ссору, — взмолилась Джулиана. — В эти десять лет ты стала для меня куда лучшей матерью, чем она. Обещаю тебе, я буду с ней вежлива. Я буду оказывать ей всяческое уважение, как полагается почтительной дочери, но. кроме этого, я ничего не могу обещать.

Агнесс горестно покачала головой.

— Вы слишком тверды для девушки с такой нежной душой, как у вас, — печально сказала она. — Но я полностью полагаюсь на доброту вашего сердца, которая только и может изгнать гнев из вашей души. У вашей леди-матушки просто не было выбора, как и у большинства женщин в этом мире.

Джулиана предпочла притвориться, что не слышала последних слов служанки, и молча заключила ее в объятия.