Энн Стюарт - Поцелуй шута

Совсем стемнело, когда они наконец остановились. Джулиана соскользнула с лошади и привалилась к ее боку. Ноги ее уже не держали. Брат Бэрт ласково взял ее за руку, этот дружеский жест был проникнут теплотой и сочувствием.

Гилберт и аббат скрылись внутри грубого строения, и Джулиана нашла в себе силы, чтобы поднять голову и заглянуть в добрые глаза монаха.

— Отпустите меня, — взмолилась она.

— Не могу, дитя мое. Мы сейчас находимся далеко от вашего дома, вам одной туда не добраться. Не бойтесь, я защищу вас от аббата.

— Как?

Священник покачал головой:

— Пока не знаю. Но я не позволю ему причинить вам вред.

— А что он сделает с Николасом, когда найдет его?

— Убьет, — уверенно сказал монах. — О, не своими руками, конечно. Он слишком набожен для этого. Но у него есть много способов сделать то, что он хочет. Нам остается только надеяться, что он не обвинит Николаса в ереси. Смерть на костре слишком мучительна.

— Он не найдет его, — сказала Джулиана, скорее молясь об этом, чем утверждая. — Он уехал уже достаточно далеко…

— Они здесь! — раздался торжествующий крик отца Паулуса. Они с Гилбертом вышли из таверны. — Их лошади все еще стоят на дворе. Они забрались на вершину холма к святым руинам — очевидно, для того, чтобы сотворить один из своих богомерзких ритуалов.

— Бого — достойный человек, — возразил монах. — Он не станет богохульствовать и творить богомерзкие дела.

— Они оба злодеи, — прошипел аббат с ненавистью. — А потому они оба подлежат моему суду…

— Суду Господа нашего, — поправил тихо брат Бэрт.

— Разумеется. — Аббат направился в сторону холма. — Возьмем с собой шлюху, — приказал он.

— Куда?

— Мы направляемся за кубком святой Евгелины, — торжественно, нараспев произнес аббат. — И определим наказание грешникам.

Николас был пьян и очень рад этому. Но, даже напившись, он не мог выкинуть мысли о Джулиане из головы. Наоборот, ее образ стал более живым, более реальным, он вспоминал, как она касалась его, как целовала, как двигалась, как смотрела на него, словно на бога и дьявола одновременно.

Однако сейчас, когда он был так пьян, это уже было неважно. Он мог прислониться к стене бывшего римского дворца или обиталища святой Евгелины, что, впрочем, тоже было неважно, и петь песни о красоте Джулианы, а Бого был тоже слишком пьян, чтобы обращать на это внимание.

Сокровища моей любимой

Дороже злата и вина.

Меж ножек их хранит она,

Чтоб мог испить ее до дна.

— Ей бы это не понравилось, — пробормотал Бого. — Слишком грубо и непристойно.

— Предполагается, что ты не слышишь, — ответил Николас. — Я пою о моей любимой леди, а ты слишком большой негодяй, чтобы оценить ее.

— Вы такой же негодяй, как и я, милорд, — учтиво заметил Бого.

Любви беспощадный клинок

Пронзил мне сердце навылет.

Любви нежнейшая плоть…

— Милорд! — укоризненно воскликнул Бого. Николас вздохнул и вытянул длинные ноги перед собой. Он никогда больше не сядет на лошадь. И он никогда больше не будет заниматься любовью, пока не вернет себе Джулиану. А это не случится никогда. Поэтому он может спокойно лежать здесь под звездным небом на вершине холма, продолжать пить и надеяться, что его поразит удар молнии.

К сожалению, сегодня ночью, похоже, молний не будет, слишком тихо и ясно. Понадобилась бы вся ярость очень рассерженного бога, чтобы ударить в него молнией, и неважно, что он этого заслуживает.

К сожалению, он захватил в таверне недостаточно вина — видимо, недооценил свои возможности. Осталось на донышке. Стоило бы, пожалуй, отобрать у Бого. Тот был на двадцать лет старше, способен поглощать вино в невероятных количествах и все же оставаться на ногах. Но сегодня ночью Николас больше всего нуждался в забвении.

Моя любимая леди

Прекрасна, чиста и нежна.

Я душу и сердце ей отдал,

А после уехал навеки.

— Не в рифму, — буркнул Бого.

— Я знаю, — вздохнул Николас.

— Вам нужна рифма к слову «нежна», — услужливо подсказал старик. — Подходит слово «жена».

Николас потянулся, взял камешек и запустил им в Бого, но промахнулся. Бого только рассмеялся.

Николас поднялся на ноги, лишь слегка покачиваясь.

— Я ухожу, — заявил он важно.

— И куда же вы направляетесь?

— Искать Джулиану.

— И вы хотите снова ехать верхом? — Казалось, в голосе Бого звучало только искреннее изумление.

— О нет, — застонал Николас и снова опустился на камни. — Ты поедешь и привезешь ее мне.