Мэри Стюарт - Гончие Гавриила

Один признак оказался знакомым ― кольцо на левой руке, такое же огромное и яркое, как я запомнила в детстве. И я не забыла, какое впечатление на меня и Чарльза производили разговоры мамы и папы про это кольцо. Бирманский рубин размером с ноготь большого пальца уже и в те дни стоил необыкновенно много. Это был подарок какого-то багдадского принца, и бабушка Ха всегда носила его на своих больших, ловких, похожих на мужские, руках. Рубин блестел при свете лампы, когда она манила меня поближе.

Не знаю, ожидалось ли, что я ее поцелую, сама идея была достаточно противной. Но еще одно сверкание рубина, направившее меня на стул у подножия кровати, к моему удовольствию меня остановило.

― Привет, бабушка Харриет, как поживаете?

― Кристи? ― Голос, чуть громче шепота, имел странный астматический оттенок, но черные глаза смотрели живо и любопытно. ― Садись и дай на тебя посмотреть. Ты всегда была хорошенькой девочкой. Совсем теперь красотка. Замуж вышла?

― Нет.

― Значит, пора.

― Помилуйте, мне всего двадцать два.

― Всего-то? Забыла, Джон говорит, что я все время все забываю. Я тебя забыла, он тебе сказал?

― Он сказал, что на это похоже.

― В его духе. Всегда пытается сделать вид, что я впадаю в старческий маразм. ― Она пронзительно взглянула на Джона Летмана, который шел все время за мной по пятам и остановился у подножия кровати. Он постоянно смотрел на нее с некоторым напряжением. Бабушка снова повернулась ко мне. ― А если бы я тебя и забыла, ничего странного в этом не вижу. Сколько мы не встречались?

― Пятнадцать лет.

― Хм. Да, возможно. Теперь, когда я на тебя смотрю, мне кажется, что я тебя видела. Ты похожа на отца. Как он?

― Хорошо, спасибо.

― Полагаю, посылает мне свою любовь?

Провокационный тон. Но я среагировала мягко.

― Если бы он знал, что я здесь, послал бы привет.

― Хм. ― Она резко откинулась на подушки, потянула кокон драпировок жестами курицы, устраивающейся на яйцах. Я подумала, что ее мычание не бессмысленно. ― А остальные?

― Все в порядке. Им было бы ужасно приятно узнать, что я вас увидела и выяснила, что у вас все хорошо.

― Несомненно. ― Никто бы не посчитал этот шепот признаком старческого слабоумия. ― Мэнселы внимательная семья, не так ли? Ну? Ну, девочка?

Я выпрямилась на очень неудобном стуле.

― Не знаю, что вы хотите от меня услышать, бабушка. Если вы думаете, что мы должны были приехать к вам раньше, то могли бы и пригласить нас, правда? Между прочим, вы прекрасно знаете, что посылали нас всех к дьяволу, соло и хором, примерно дважды в год в течение пятнадцати лет. И если простите такие слова, то меня и сегодня не приветствовали с распростертыми объятиями! В любом случае, вы тоже Мэнсел. Вы не можете сказать, что члены моей семьи не писали вам так же часто, как и вы им, даже если только для того, чтобы поблагодарить за очередную версию вашего завещания!

Черные глаза заблестели.

― Мое завещание? Ха! Вот, значит, что! Приехали за обещанным, да?

― Ну это довольно трудная задача, раз уж вы еще живы, ― ухмыльнулась я. ― И не слишком ли, по-вашему, длинный путь я проделала ради шести пенсов? Но если хотите, можете отдать мои шесть пенсов прямо сейчас, и я вас больше не побеспокою.

Я не видела выражения ее лица, только глаза под тенью бровей и тюрбана, выглядывающие из подушек. Я поймала почти веселый взгляд Джона Летмана, но он немедленно насторожился и отвернулся, а бабушка дернулась и неожиданно вынырнула из своих покровов.

― Я могла бы здесь запросто умереть, а вы бы и не заметили. Вы все.

― Послушайте, ― сказала я и остановилась. Чарльз говорил, что ей нравится, когда ей противоречат, а до сих пор она явно старалась меня подколоть. Но бабушка Ха, которую я помнила, не стала бы так говорить даже для того, чтобы спровоцировать отпор. Пятнадцать лет в молодости кажется очень большим сроком, может быть, в старости тоже? Я бы должна чувствовать не неудобство, а симпатию. Я быстро сказала:

― Бабушка Харриет, не говорите так, пожалуйста. Вы прекрасно знаете, что если бы чего-нибудь захотели, в чем-то нуждались, нужно было позвонить только папе или дяде Чезу или любому из нас! Моя семья была в Америке четыре года, вы знаете, и мы, возможно, немного не в курсе, но вы все равно всегда писали дяде Чезу и, как я его поняла, всегда ясно утверждали, что хотите жить здесь и на собственных условиях… ― Я сделала широкий жест, обводя руками заброшенную комнату и весь спящий дворец. ― Вы же знаете, что если что-то случится, если вы заболеете и на самом деле захотите, чтобы кто-нибудь сюда приехал, или если нужна будет помощь…