Донн Кортес: Ангел-истребитель

– В холодильнике, – взвизгнул Стэнли. – Загляни в холодильник, я сделал это для инициации. Я расскажу все, что знаю, только, пожалуйста, не убивай меня...

И Стэнли поделился с ним некими весьма интересными сведениями.

Семь часов спустя

Протянув затянутую в окровавленную резину руку, Следователь немного приоткрыл шторы спальни, впуская внутрь лучик поднимающегося солнца Стояло раннее утро. Мальчишка-почтальон развозил газеты. В доме через улицу мать семейства поцеловала на прощанье мужа, спешащего подвезти детей в школу. Следователь смотрел на них с сожалением.

Никки сидела за столом на кухне. На крышке стола были рассеяны всевозможные инструменты со следами крови.

– Знаешь, чем она любила заниматься в свободные дни? – спросила у Стэнли Никки. – Без всякого макияжа, в мешковатых шмотках, в бейсболке выходила на улицу и пробовала знакомиться с парнями. Серьезно говорю. Она не пошла бы в таком виде в бар, но любое другое место годилось: парк, библиотека, какой-нибудь хренов магазин на углу. Говорила, ей хочется познакомиться с человеком, в голове у которого было бы что-нибудь кроме траханья. Я сто раз ей говорила, всем мужикам только это и нужно... единственная разница между ними состоит в том, что некоторые готовы за это платить. К счастью для нас.

Она помолчала, доставая сигарету.

– Если только не появится придурок вроде тебя, Стэнли, и не накроется все наше счастье.

Никки прикурила, зажав зажигалку дрожащими пальцами.

– Я миллион раз репетировала слова, которые собиралась тебе сказать, сукин ты сын. Что я скажу, когда наконец доберусь до тебя. А теперь нет уже никакой долбаной разницы, скажу я их или нет. – Покачав головой, она невесело фыркнула.

– Но я все-таки скажу кое-что. На самом деле ее звали Джанет, а не Женевьева, и... люди любили ее. Она была хорошим человеком. Ей нравились веселые диско-ритмы, она обожала ходить по магазинам, а еще она любила старые машины пятидесятых и пить пиво, и она вовсе не была дурацким трофеем, который ты засунул в коробку из-под ботинок после того, как убил ее, больная ты скотина!

Одно из глазных яблок Стэна свешивалось из глазницы. И нелепо закачалось на щеке, когда он вздрогнул от ее крика.

– Убейте меня... – пролепетал Стэнли.

– Всего-то?Нет проблем, мать твою!

Схватив резак, она занесла его над головой.

Прежде, чем она могла опустить орудие, Следователь перехватил ее руку.

– Нет.

В ярости Никки развернулась к нему:

– Какого еще хрена? Ты сказал, что закончил с ним!

– Так и есть. Но я не могу позволить тебе сделать это.

Слезы гнева и скорби омыли лицо Никки.

– Он убил мою подругу, черт тебя возьми!

– Знаю. Но мы заключили договор, согласившись работать вместе. Ты берешь на себя одну часть риска, я – другую.

Она свирепо уставилась на него, но затем разжала пальцы, выпуская резак.

– На твоих руках не должно быть крови, Никки. Даже его крови.

– Ладно, ладно. – Она смотрела прямо в глаза Следователю. – Но теперь... я хочу видеть.

Следователь удерживал ее взгляд, не меняясь в лице.

– Хорошо.

Без всякого предупреждения он повернулся и с силой всадил резак в череп Стэнли.

Даймунд и Фимби подъехали к дому Стэнли в пятнадцать минут четвертого. В конце тупика сгрудились три полицейских автомобиля, фургончик коронера и передвижной телетранслятор. На дальней стороне улицы стояли соседи, сбившиеся вместе, маленькой нервной группкой.

Даймунд был старшим детективом. До выхода на пенсию ему оставалось совсем ничего, он был высок и неуклюж, тонкие седые волосы, по обыкновению, зачесаны назад.

Фимби подчинялся ему. Его тело и лицо напоминали формой грушу, над мясистой челюстью нависали усы подковкой, цвета перца пополам с солью. На обоих – отсвечивавшие медью пальто и шляпы – не столько стиля ради, сколько для защиты от дождичка, вечно моросившего в Сиэтле.

– Наверняка это он, – проговорил Даймунд, едва они прошли в дом, сверкнув жетонами перед лицом охранявшего дверь патрульного.

– Да ничего подобного, – ответил Фимби.

– Должно быть, он.

– Этого просто не может быть.

Войдя в кухню, они увидели тело. И, замерев, с секунду впитывали увиденное.

– О'кей, – произнес Фимби. – Это и впрямь он.

– Ну еще бы.

Даймунд нагнулся, чтобы поближе взглянуть на труп, пока Фимби привычно натягивал резиновые перчатки.

– Точно, он. Следователь, – вздохнул Даймунд. Фимби поднял одну из пяти магнитофонных кассет, аккуратной стопочкой сложенных на столе.