Билл Флойд - Смерть стоит за дверью

— Предполагается, что у преступника имелась еще одна машина. Мы опрашиваем людей, проживающих в данном районе, но пока не можем сообщить ничего утешительного. — Мэтьюс говорил усталым, расстроенным голосом. — Вы уже поговорили с бывшим мужем?

— Я позвоню в тюрьму «Сан-Квентин» прямо сейчас, как только положу трубку.

Как только Карсон Бекмэн занял место на свидетельской трибуне, я поняла свою ошибку по поводу рисунка, приколотого к дверям стенного шкафа в мастерской Рэнди, находившейся за нашим новым домом. Это вовсе не был портрет Хейдена в будущем или Рэнди в юности. Нет, на портрете был изображен тот самый парень, что стоит сейчас на свидетельской трибуне. Те же неулыбчивые тонкие губы, округлые щеки и пустые глаза. Даже безжизненные, похожие на парик волосы такие же, как на рисунке, только сейчас я рассмотрела, что они светлые, с некрасивым грязноватым оттенком. Рэнди выбрал этого парня для своего рисунка точно так же, как меня много лет назад, и я вдруг почувствовала, что между мной и Карсоном существует невидимая связь, какое-то странное родство, и от этого становилось тревожно на душе.

Люди, присутствующие в зале суда, знали его историю и ожидали увидеть по-детски непосредственного, болезненно трогательного подростка, но к тому моменту Карсону уже исполнилось шестнадцать лет, и все увидели молодого мужчину с сутулой спиной и неловкими манерами. Он был одет в костюм с галстуком, из которого давно вырос, и всякий раз, когда делал глоток, тесный воротничок рубашки поднимался вверх. Карсон занял место на свидетельской трибуне и стал монотонным голосом отвечать на вопросы защиты. Ровная интонация и полное отсутствие эмоций казались противоестественными. Юноша рассказывал, как Рэнди лишил жизни всю его семью, и каждый ответ на вопрос адвоката представал слабым, едва слышным всплеском на гладкой поверхности воды.

— Когда вы поняли в ту ночь, что в доме творится что-то неладное? — спросил Алан Бейер.

Государственный защитник сидел на адвокатской трибуне, и каждый раз, когда Карсон смотрел в его сторону, в поле зрения неизбежно попадал Рэнди. Я следила за происходящим из галереи для публики и думала о том, что выглядела на свидетельской трибуне точно так же, как сейчас Карсон. Как же я тогда проклинала в душе необходимость лицезреть бывшего мужа! Карсон с отрешенным видом смотрел вдаль, в одну точку над дверью зала суда, где висела табличка «Выход».

Бейер был младшим из защитников Рэнди, и присяжные относились к нему с большей симпатией, чем к остальным. Его старший коллега Гэвин Пламмер, лысый мужчина хмурого вида, имел обыкновение пускаться в пространные рассуждения и уходить в сторону от обсуждаемого вопроса, за что неоднократно получал замечания от судьи. В тот день большую часть вопросов задавал Бейер. В ожидании ответа он принялся накручивать на палец завиток седеющих волос, а потом повторил вопрос.

Карсон сидел в расслабленной позе, и на его губах играла улыбка, по которой я поняла, что парню выписывают сильнодействующие успокоительные средства. После ареста Рэнди я сама стала принимать не менее одной таблетки ксанакса в день.

— Когда Дана меня разбудила, — ответил наконец Карсон вялым голосом.

— И что вам сказала сестра?

— Что в доме кто-то чужой.

Парень не сказал ничего нового, и защитник сразу же задал следующий вопрос:

— Как она узнала?

— Услышала мамин крик. Думаю, она успела крикнуть один раз, а потом он заклеил ей рот.

— Кто «он»?

— Мистер Мосли.

Я осталась в зале суда, пройдя через мучительную процедуру, которую адвокаты называют «повторным перекрестным допросом». Мне она представлялась в высшей степени оскорбительной, но Тернбулл и другие обвинители посчитали, что отказаться от нее я не могу. Защита снова и снова вызывала меня для дачи свидетельских показаний, стремясь отстоять свою точку зрения относительно психической неуравновешенности Рэнди на момент совершения преступлений. Тернбулл подозревал, что защита уцепится за решение Рэнди оставить мне ключ от мастерской. Ведь он прекрасно знал, что́ я там найду и какую это вызовет реакцию, а следовательно, предвидел мои действия и действительно хотел, чтобы его поймали, предали суду и казнили. По мнению Тернбулла, это станет неоспоримым подтверждением, указывающим на неспособность Рэнди мыслить разумно. «Они делают последнюю, отчаянную попытку спасти его от смертельной инъекции. Весьма оригинально, но вполне осуществимо», — заключил обвинитель.