Джон Дуглас - Убийца сидит напротив - как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков

сексуальной разрядкой.

Ему удается контролировать скрытый психоз и непомерными интеллекту­альными усилиями сдерживать свои первобытные импульсы, но, как показы­вают прошлый и трагический недавний опыт, он может сорваться снова».

Дискуссия о том, рождаются маньяками или становятся ими (так называ­емый вопрос «наследственности или воспитания»), не утихает. Берусь утвер­ждать, что человек, не имеющий определенных врожденных склонностей к импульсивности, приступам ярости и/или проявлениям садизма, не станет маньяком в силу трудного детства. В то же время я нисколько не сомнева­юсь в том, что плохое воспитание и негативные впечатления детства и юно­сти могут подталкивать к этому людей, обладающих такими врожденными склонностями.

Кстати, одним из таких людей был Эд Кемпер.

Эдмунд Эмиль Кемпер III был первым, кого мы с Бобом опросили после того, как мне пришла в голову идея разговаривать с убийцами. Единствен­ной проблемой было то, что мы толком не понимали, что делаем.

Работая агентами ФБР, мы научились опрашивать свидетелей и допра­шивать подозреваемых. Но ни один из этих навыков в действительности не помогал нам в беседах с заключенными. Опрос в процессе следствия - встреча с человеком, который может обладать информацией в связи с пре­ступлением или совершившим его преступником. Мы стараемся разузнать как можно больше о том, кто, что, когда, где, зачем и как. К этому человеку не относятся, как к подозреваемому.

В то же время допрос подразумевает, что вопросы задаются человеку, которого подозревают в совершении преступления. Такого человека обяза­ны проинформировать о его правах, а получение сведений ни в коем случае не должно нарушать установленные процессуальные рамки. Для допрашива­ющего это обычно становится чем-то вроде презентации, в ходе которой по­дозреваемый получает неопровержимые доказательства своей причастно­сти к совершенному преступлению. Чтобы привести подозреваемого к со­трудничеству и признанию, вопросы задаются не в сослагательном, а в утвердительном наклонении.

Ни один из этих подходов для наших тюремных бесед не годился. Взаи­модействие между агентом и особо опасным преступником должно было но­сить неформальный и не слишком структурированный характер. Нам нужны были не факты, которые уже установили до нас, а мотивы, картина поведе­ния до и после преступления, описание процесса выбора жертвы и, главное, ответы на вопросы почему? и зачем? И все это нужно было получить без из­лишнего нажима, напора и подводок, то есть в манере, прямо обратной той, которую мы старались применять в допросах подозреваемых.

Как бы парадоксально это ни выглядело, но беседа в тюрьме должна была быть «естественной»: просто пара людей собралась поговорить и об­меняться информацией.

Раз уж мы были в Калифорнии, то решили начать с местной «клиенту­ры». Один из тамошних агентов бюро был учеником Боба и согласился стать для нас связующим звеном с тюремной системой штата. Эд Кемпер - гигант под метр девяносто ростом и под полтора центнера весом - отбывал несколько пожизненных сроков в тюремной больнице штата Калифорния в Вакавилле, городке на полдороге между Сакраменто и Сан-Франциско. За серию убийств на территории Калифорнийского университета в Санта-Круз и вокруг нее, совершенных им в 1972-1973 годах, Кемпер получил прозвище Убийца студенток. До встречи мы ознакомились со всеми страшными дета­лями его досье. Впоследствии это стало обязательной частью нашего рабо­чего процесса: мы не хотели, чтобы нас сбивали с толку или обманывали большие специалисты по этой части. Но нам нужны были не столько факты, сколько то, что думали и чувствовали подобные Кемперу, когда замышляли и совершали свои преступления. Мы хотели понять, что ими двигало, какими приемами они пользовались и как они относились к каждому из своих напа­дений или убийств постфактум. Нам нужно было знать, как и где зарожда­лись их фантазии, что именно было для них наиболее ценной эмоциональной составляющей преступления и действительно ли муки и страдания жертв бы­ли им так важны. Короче говоря, где проходит водораздел между «практиче­скими» аспектами совершения преступления и его «эмоциональными» моти­вами.

Кемпер родился в 1948 году в Бербанке, штат Калифорния. Вместе с двумя младшими сестрами он рос в неблагополучной семье: его родители Эд и Кларнелл постоянно ссорились и в конце концов разошлись. Уже в ран­нем детстве Кемпер мучил домашних животных и играл в смерть со своей сестрой Сьюзан. Сначала Кларнелл отослала его жить к отцу, а после побега оттуда к родителям отца, на ферму в калифорнийской глубинке.