Юрий Бригадир - Не жить

Я рекордно быстро доехал до центра, свернул на Советскую, вставил в резервный сотовый батарею и решительно набрал номер Гиреева. Я знал, что на звонок ответят, потому что выхода у них не было. Так и случилось.

– Алло, – ответил шуршащий голос. Я его знал, и знал, почему он шуршит. У Милевича были сожжены связки, поэтому он всегда слегка покашливал. Но даже если бы не покашливал, мне бы хватило этого листопадного шуршания, чтобы узнать его голос из миллиона.

– Милевич, – сказал я, – передай Владу, что у него еще есть время, пусть спасает сына! Нельзя ему сейчас играть! Минут сорок пять всего осталось!

На том конце помолчали, что-то щелкнуло и очень быстро задвигалось. Побежали сразу несколько человек и, судя по всему, в разные стороны.

– Владимир Геннадиевич скончался около часа назад. А кто это говорит?

– Милевич! Это Камень говорит, и если ты не передашь ему мои слова немедленно, то можешь считать виновным в смерти мальчика лично себя!!! Ты понял меня?

– Понял, но не могу же я передать слова покойнику!

Конечно, Милевич очень грамотно себя вел, но он ведь не знал, что со мной так нельзя. Я физически задыхался от липкого, скользкого, бессмысленного вранья. Как ему еще объяснить?

Тварь… Впрочем, я тоже могу врать. И даже уверенно:

– Датчик пульса, Милевич. У трупа не может быть сердцебиения. Это-то ты хоть понимаешь?

Милевич помолчал. Он не стоял тупнем все это время. Я чувствовал, как он жестами отдал десяток приказаний, не меньше. Но голос был ровным.

Если бы у меня был обычный слух, я бы ничего не заметил. Но я знал, что там сумасшедшее движение, я впитывал его ухом и понимал, что у меня очень мало времени. Уже сейчас ко мне несутся несколько машин. Они еще не знают, как выглядит мой автомобиль и тем более – я, но они уже перекрывают дороги. Все, больше нельзя…

– Я не понимаю вас, – все так же ровно сказал Милевич, – еще раз повторяю, что Владимир Геннадиевич скончался… Даже не знаю, чем и как я могу вам помочь…

– Милевич, – перебил я, – не будь идиотом, звони хозяину. Отбой!

Я отключился, быстро вытащил батарею из телефона, бросил все в сумку на соседнем сиденье, плавно тронулся, завернул за угол и тихонько поехал, смотря во все глаза. Любая из встречных машин могла охотиться на меня. Любая… Поэтому я и не спешил домой. Через два или три квартала я остановился возле кафе, с трудом припарковался, взял с собой сумку, внимательно осмотрел салон и пошел пить кофе…

Второй этаж в этом доме был невысоким. Поэтому Влад сбросил вниз кожаный плащ, перелез через перила, не очень ловко повис на руках, держась за бетонную плиту балкона, покачался и спрыгнул. Земля встретила его жестко, но не покалечила. Гиреев встал, отряхнулся, подобрал плащ и под пристальным взглядом невольного свидетеля пошел по тротуару.

Через несколько минут сзади подъехал черный джип и посигналил.

Влад оглянулся, кивнул и подошел к двери водителя:

– Сереж, ты сейчас давай мне ключи и свободен.

– Геннадич, ты же выпил! Мне Милевич голову оторвет!!!

– Да что я там выпил! – сплюнул Гиреев. – Не бузи. У тебя кто начальник? Я или Миля? С ума вы тут все без меня посходили… Давай без разговоров!!!

Сергей покачал головой, вылез из машины и освободил место шефу. Тот не без труда залез, посмотрел на своего водителя и сказал:

– Ты девяностый псалом знаешь?

– Что? – не понял тот.

– Молитва такая. Песнь Давида. «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится…» Очень мощная, говорят.

– Нет, не знаю… – удивился водитель.

– А я хоть и знаю, да поздно… Дай мне свой сотовый, Сережа, на время… Да, и передай Наталье, что… впрочем, неважно…

И он резко рванул с места…

Через пять километров он позвонил по сотовому телефону, сказал пару фраз и кинул его на сиденье.

Через десять километров Влад посмотрел вправо на дисплей бортового компьютера. 17:47. «Успеваю!» – подумал он и даже чуть убрал газ. Еще на ладонь ушел от обочины. За минуту до этого он неприятно попал на нее двумя колесами, и автомобиль слегка потащило. Влад рефлекторно сработал рулем, и машина выровнялась. «Рано!» – почти улыбнулся он и рванул дальше. На самой полосе снега не было. Тысячи и тысячи автомобилей давно размели его, распылили, раздавили и уничтожили. А на обочине снег, тот что поближе, был сплющенным и лоснящимся, тот что на краю – тяжелым, ноздреватым, пропитанным синей водой. «А может, и не рано…» – передумал Гиреев и увеличил скорость. До поста ДПС оставалось километра два.