Кэтти Райх - Смертельно опасные решения

Она пожала плечами.

– Что насчет Чероки?

– Он отвез кости той девушки на север, но я изложила эту историю на бумаге. Я отдам вам ее, когда моя задница окажется в безопасности и где-нибудь подальше отсюда.

Джослин говорила так, словно сама мысль о такой возможности казалась ей странной.

– Почему вы решили рассказать все сейчас?

– Они пришили Дорси. Он просто сделал за них работу, а они взяли и прикончили его.

Она помотала головой и снова вернулась к наблюдению за окружающими.

– Я стала такой же, как они. – Ее голос источал ненависть к себе. – Я подставила этого репортера.

– Какого репортера?

– Лайла Криза. Я подумала, что за вашим вопросом что-то кроется. Тем вечером я включила новости. Именно его я видела у дома Чероки. Я сдала его «Гадюкам» за дозу кокаина.

– Бог мой!

– Я же чертова наркоманка, забыли? – Она почти кричала. – Когда начинается ломка, а мир вокруг давит всей своей мощью, даже родную мать продашь ради наркоты. Но у меня были и другие причины. – Ее руки задрожали, она с силой прижала кончики пальцев к вискам. – Я позвонила Кризу и назначила встречу на кладбище. – Снова раздался самоуничижительный смех. – Как в старые добрые времена.

– Это они попросили вас устроить встречу?

– Да. Они хотят прикончить Криза. Впрочем, таким желанием воспылали и некоторые «Дикари».

– При чем здесь мой племянник? – У меня так пересохло во рту, что этот вопрос я почти выдавила из себя.

– Криз предупредил, чтобы я не делала глупостей, потому что он приедет не один, а с мальчишкой.

Далеко в туннеле послышалось грохотание приближающегося поезда.

Джослин снова тряхнула головой. Сбоку ее лицо казалось высеченным из мрамора.

– Эти похороны станут грандиозным садистским фильмом, сверх меры напичканным сценами насилия, а вашему племяннику может достаться главная роль.

Я почувствовала колебание в воздухе – приближался поезд. Пассажиры устремились к краю платформы.

Взгляд Джослин замер. В ее затянутых дымкой глазах на секунду появилось озадаченное выражение, затем в них вспыхнуло понимание. Ее рот открылся.

– Леконт!.. – закричала она, рука потянулась к молнии на рюкзаке.

Поезд с грохотом ворвался на станцию.

Голова Джослин откинулась к стене, по которой стало расплываться темное облако. Я бросилась ничком на бетон и накрыла голову обеими руками.

Тормоза пронзительно визжали, издавали свистящий звук.

Я пыталась спрятаться за скамейкой, втиснуться под нее, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Но скамейка была прикручена болтами к стене. Деться было некуда!

С шумом разъехались двери. Пассажиры двигались двумя встречными потоками, одни заходили в вагон, другие покидали его.

С нашей стороны крики. Лица поворачиваются. Замешательство. Ужас.

Поезд отправляется.

Характер звуков изменился. В панике отходят. Люди бегут.

Прошла целая минута без всяких выстрелов, я осторожно поднялась на ноги. На пиджаке частицы кости и мозга. Мой желудок взбунтовался, и во рту появился привкус желчи.

Голоса. Английский. Французский.

– Вызовите полицию!

– Elle est morte? [38]

– Они уже едут.

– Mon Dieu!

Смятение. Давка на эскалаторах.

Тело Джослин конвульсивно подрагивало, из уголка рта тянулась тонкая струйка слюны. На меня навалился запах мочи и экскрементов. Кровь маленькими лужицами скапливалась на скамейке и на полу.

Внезапно я увидела перед собой Чероки. И остальных. Их лица стремительно проносились мимо, ярко вспыхивая и почти ослепляя. Гейтли. Мартино, Саванна Оспрей. Эмили-Энн Туе сен.

Не в моих силах было предотвратить смерть этих людей, я не могу повернуть время вспять. Я никак уже не сумею помочь Джослин. Но я сделаю все возможное, чтобы мой племянник не стал следующей жертвой. Не позволю этому случиться. Смертоносная рука байкеров не коснется Кита. Не коснется Гарри. Не ударит в меня.

Пошатываясь, я побрела к эскалаторам, поднялась наверх и позволила потоку пешеходов унести меня от места трагедии. Вход уже был перекрыт двумя патрульными машинами с включенными мигалками. Приближающийся вой сирен возвещал о том, что сейчас прибудут и остальные.

Мне следовало остаться, рассказать, что произошло, и позволить полиции разбираться со всем остальным. Меня тошнило, мысль о предстоящей кровавой бойне, которую мы не в силах предотвратить, лишала меня последних сил. Страх за Кита выворачивал наизнанку внутренности, приносил физическую боль, заставляя отмахнуться от доводов рассудка и забыть о чувстве долга.