Алексей Мартынов - Песнь Легиона

Раздался выстрел. Сквозь тонированные стёкла пуля наугад пробуравила по месту водителя. Раздался затяжной гудок. Номер двести тридцать один.

Тёмная фигура проскочила вперёд через дорогу и запрыгнула на крышу мерина. Двери по бортам отворились, справа высунулся человек, который недавно стрелял. Легион, схватив его за голову, резко спрыгнул. Шея, напоровшись на торчащее стекло дверцы, хрустнула и развалилась на составные части. Номер двести тридцать два.

На него из салона смотрел абсолютно лысый, даже бровей не было, человек в узких очках. По выражению лица было видно, что он не понимает, что вообще произошло.

Дробь из обреза красивой россыпью прошлась по крыше машины, разорвала верхнюю часть головы вылезшего оттуда качка в пиджаке. Номер двести тридцать три.

– Привет, малыш. Хочешь, я расскажу тебе сказку? – он приставил обрез к стеклу и выстрелил. Дробинки изрешетили шею и плечи лысого. Номер двести тридцать четыре.

«Странная вещь – такие маленькие, но такие бесконечно смертоносные.»

В багажнике у них лежало пять гранат и десятилитровая канистра бензина. Порывшись на трупах, он обнаружил и дешёвый Крикет. Нет, ну а что поделать, если у нас есть только Крикет и Зиппо, а все остальные безымянные?

Через пару минут он имел неприятную встречу в переулке. Отец двух детей, видимо испугавшийся стрельбы, бросился на него с какой-то веткой. Встречный удар в душу и левой в почку. Тут же хватаем упавшую канистру и бьём по голове. Несильно, только чтобы вырубить.

Дети стояли рядом у стенки, они не верили, что их папа потерпел поражение. Учитесь, такова реальность жизни. Оба – мальчики лет пяти.

Первого он нанизал на нож, как на шампур, поднял в воздух и грохнул об землю. Номер двести тридцать пять.

А второй должен жить, как должен жить и его папаня. Они оба должны увидеть смерть друг друга.

«Пропагандисты любят кричать, что всё плохо, что СМИ скрывает от нас реальность. Только они врут, большинство их высказываний не подкреплены фактами, да и к тому же все мы живём в реальности, её нельзя скрыть.»

Подвесив связанного мальчика вверх ногами на дерево, он связал его отца. Немного бензинчику на обоих: здесь их закрывали от дождя стены и мощные деревья. От резкого запаха бензина отец проснулся.

Он видел только связанного сына, а также уже мёртвого, лежащего правее. Он даже не слышал, как чиркала зажигалка, он не видел, как начал гореть он сам и его сын. Он жара глазные яблоки лопнули, кожа обугливалась, они жарились заживо. Номер двести тридцать шесть и двести тридцать семь.

А ведь там в глубине был детский сад, совмещённый со школой.

Однако ж, хотелось есть. Он подошёл к догоревшему ребёнку, срезал его с дерева, снял кожу и приступил к пожиранию мяса. Мясо было мягкое и сочное, как раз как он любил. У детей всегда мягкое мясо. При этом не надо было запивать – вся влага была в мясе. Он ел аккуратно, стараясь не испачкаться.

Странные какие-то люди. И с чего это они собирались его убить? Фанатики. Кто-то остановился на месте разборок. Шестёрка красная. Он увидел это издалека и вернулся. Из шестёрки вышел мужик с видом слесаря второго разряда, а с той стороны дороги бежал паренёк в шлёпанцах и с зонтом.

Спокойно, будто делал это всю жизнь, Легион спустился к ним.

– Это...

Парень не договорил, когда ему вбивали ломик в грудь насквозь. Номер двести тридцать восемь.

Водитель шестёрки в панике бросился бежать по дороге. Легион стоял на месте, тщательно прицеливаясь ножом. С пятнадцати метров он воткнул ему нож в задницу. А он ведь пытался даже тогда спастись, вырывал нож, орал каким-то басом. Рядом остановился грузовик, оттуда выскочил водитель.

– Это моя добыча! – Легион достал из задницы лежащего нож и прирезал его, воткнув нож справа от позвоночника около плеча, проведя затем линию жизни от плеча до задницы. Номер двести тридцать девять.

«Я не хочу сказать, что это было жестоко. Это было, как всегда бывает. Я оказался сильнее, он – слабее.»

Тут он провёл невероятную комбинацию: вращением на левой ноге он сделал подсечку, провернулся и нанёс апперкот падающему водиле. Не получилось. Водила набросился на него, сорвал респиратор. Легион дотянулся до его шеи, впился зубами и вырвал кусок кожи с мясом. Кровь брызнула фонтаном. Водила отвалился. Номер двести сорок.

«Первый, приём, я – Легион. Ответь первый. Свои жизни уже отдали больше двухсот твоих детей. Мог бы уже и спуститься. Или всё же ты лишь вымысел? Конец связи.»