Лиза Гарднер - Несчастный случай

Мужчина схватил ее за руку прежде, чем Бетти оказалась на асфальте рядом с кучей конского навоза.

— Простите. Пожалуйста, простите. Какой же я неловкий. Вот так. Вот вы и на ногах. Ничего страшного. Вы не ушиблись? Я бы себе не простил, если бы что-то случилось.

Еще не придя в себя, Элизабет покачала головой. Она уже начала что-то говорить, какие-то ничего не значащие слова вроде «все в порядке», когда по-настоящему увидела того, с кем столкнулась, и слова замерли в горле. Лицо… Выразительные европейские черты, живые голубые глаза, темные волосы, щедро посеребренные на висках. Немолодой, сорок с лишним или за пятьдесят. Не бедный. Отличная льняная рубашка с расстегнутым воротником, высокая шея, вьющиеся волоски на груди. Хорошо пошитые светло-коричневые слаксы, ремень от Гуччи, мокасины от Армани. Незнакомец выглядел… Он выглядел роскошно.

Только тогда Элизабет заметила, что он все еще держит ее за руку. И смущенно заговорила:

— Я не смотрела… задумалась… ушла в свой мирок… сама виновата. Вы здесь ни при чем, так что не извиняйтесь.

— Элизабет! Элизабет Куинси.

— Что?

Бетти еще раз посмотрела на него, чувствуя непонятное волнение, которое мешало ей быть самой собой. Незнакомец был высок, очень высок, широкоплеч, красив. Но она совсем его не знала. Абсолютно.

— Извините, — тут же сказал он. — Ну вот, опять. Всегда у меня все невпопад. Я знаю вас, но вы не знаете меня.

— Я действительно вас не знаю, — честно призналась Бетти. Ее взгляд упал на руку мужчины, которая все еще лежала на ее локте. Незнакомец с опозданием отпустил ее и, как ни удивительно, покраснел.

— Как неловко, — запинаясь произнес он, явно смущенный и расстроенный, что только добавляло ему обаяния. — Даже не знаю, что сказать. Наверное, мне не стоило произносить ваше имя, говорить, что я вас знаю. Но как говорится, кто сказал «А»… Понимаете, я уже видел вас раньше. Мне вас показали. Это было в прошлом месяце. В Виргинии. В больнице.

Ей не понадобилось много времени, чтобы сопоставить факты. И когда Бетти это сделала… Она как будто застыла. Напряглась. Побледнела. Сомкнула руки на талии, словно защищаясь. Если он был в больнице, если ему на нее указали… Бетти уже знала, что все это означает, и внутри у нее похолодело. Она закрыла глаза. Натужно сглотнула. И выговорила:

— Может… может, вы назовете свое имя?

— Тристан. Тристан Шендлинг.

— И откуда же вы меня знаете, мистер Шендлинг?

Ответ был тот, которого она и боялась. Мужчина не произнес ни слова. Просто вытащил край рубашки из-под пояса слаксов и повернулся к ней правым боком.

Шрам был небольшой, всего несколько дюймов. Еще не заживший полностью, воспаленный, красный, почти свежий. Месяц-другой, опухоль спадет, и от него почти ничего не останется. Только белая полоска на подтянутом мускулистом теле.

Не понимая, что делает, Бетти протянула дрожащую руку и прикоснулась к послеоперационному рубцу.

Она резко вздохнула и опомнилась. Моргнула. И только тогда сообразила, что все еще держит руку на животе незнакомого мужчины, что тот стоит, вытащив из брюк рубашку, а вокруг уже собираются люди.

И еще Бетти поняла, что плачет. Она не заметила, как это случилось, но сейчас на щеках у нее были слезы.

— Ваша дочь спасла мне жизнь, — тихо произнес Тристан Шендлинг.

Элизабет Куинси не выдержала. Она обхватила его за талию. Она прижалась к тому, кто жил с почкой ее дочери Мэнди. Она обнимала его так крепко, как когда-то обнимала своего ребенка, так крепко, как будто встреча с ним могла вернуть ей Мэнди. Так не должно быть. Нельзя, чтобы мать хоронила свое дитя. Она отключила дочь от аппарата. О Боже, Боже! Она дала разрешение, и у нее забрали дочь…

Тристан Шендлинг обнял женщину. Стоя посреди заполненной людьми Саут-стрит, он погладил ее по плечу, сначала неловко, потом более уверенно. Он дал ей выплакаться. И только повторял:

— Ш-ш-ш… ш-ш-ш, все хорошо. Теперь я здесь, Бетти. Я позабочусь о вас. Обещаю.

Рейни вылезла из постели в пять утра вторника и, утоляя голод сидящего в ней мазохиста, предприняла забег на шесть миль при влажности в девяносто процентов. Самое интересное, что она даже не умерла.

Вернувшись домой через сорок минут, Рейни приняла ледяной душ, думая о том, что ждет ее в Виргинии.

Никогда прежде Рейни не покидала пределов штата Орегон. Время от времени она подумывала о том, чтобы съездить в Сиэтл, но так и не выбралась, и вот теперь, в возрасте тридцати двух лет, ей предстояло впервые познакомиться с Большими Соединенными Штатами Америки.