Ли Чайлд: Джек Ричер, или Цена ее жизни

Lee Child

DIE TRYING

Copyright © 1998 by Lee Child

© Саксин С. М., перевод на русский язык, 2010

© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Натан Рубин погиб из-за собственной храбрости. Причем не той осторожной и осмотрительной, за которую во время войны награждают орденами и медалями. Его погубила вспышка слепой ярости, длившаяся всего какую-то долю секунды.

Рубин вышел из дома рано, как поступал обычно шесть дней в неделю, пятьдесят недель в году. Умеренный завтрак, подобающий невысокому полноватому мужчине сорока с лишним лет, который стремится сохранить форму. Долгое шествие по застеленным коврами коридорам особняка на берегу озера, – особняка, приличествующего человеку, который в каждый из этих трехсот рабочих дней получает по тысяче долларов. Большой палец на кнопке ворот гаража, движение запястьем, заставляющее заработать бесшумный двигатель дорогого импортного седана. Компакт-диск, вставленный в проигрыватель, выезд задом на дорожку, мощенную гравием, тычок в педаль тормоза, переключение передач, плавное нажатие на газ – и последняя короткая поездка в его жизни. Шесть часов сорок девять минут утра, понедельник.

По дороге на работу светофоры везде зажигали зеленый свет, что, возможно, и послужило косвенной причиной его смерти. Именно из-за этого Рубин поставил машину на отдельную стоянку за зданием, в котором работал, за тридцать восемь секунд до окончания первой части Прелюдии и фуги си минор Баха. Оставаясь в машине, он дождался, пока не затихли последние аккорды органа; следовательно, он вышел из машины, когда трое мужчин подошли уже достаточно близко, чтобы можно было сделать какие-то предположения об их намерениях. Он взглянул на них. Мужчины отвернулись и направились в другую сторону, шагая в ногу, словно танцоры или солдаты. Рубин двинулся к зданию. Затем вдруг остановился и обернулся. Мужчины стояли рядом с его машиной. И пытались открыть двери.

– Эй! – крикнул он.

Это краткое восклицание везде и всегда служит выражением удивления, негодования, вызова. Такой звук непроизвольно издает честный, наивный гражданин, столкнувшись с чем-то таким, чего не должно быть. Не раздумывая ни секунды, Рубин устремился обратно к машине. Противники втрое превосходили его числом, но его дело было правым, и это придавало ему уверенности в собственных силах. Рубин вернулся к машине, переполненный праведным гневом, чувствуя себя хозяином ситуации.

Однако это чувство было призрачным. Мягкий, изнеженный горожанин никогда не может быть хозяином подобной ситуации. Мышцы Рубина были натренированы в фитнес-центре. В данном случае это не шло в счет. Упругая мускулатура его брюшного пресса оказалась пробита первым же ударом. Он уронил голову вперед, и твердые костяшки пальцев превратили в кровавое месиво его губы и выбили ему зубы. Грубые руки схватили его так, словно он совершенно ничего не весил. У него из руки вырвали ключи от машины, а сам он получил сокрушительный удар в ухо. Его рот наполнился кровью. Рубин повалился на асфальт, и тяжелые ботинки заколотили его по спине. Затем по почкам. Затем по голове. Он потерял сознание, отключился, словно телевизор в грозу. Окружающий мир перед его глазами просто исчез. Сжался до тонкой горячей полоски и, дернувшись, превратился в ничто.

И Рубин умер, потому что на какую-то долю секунды отдался храбрости. Но это произошло позже. Значительно позже, после того как мгновение храбрости растворилось в бесконечных часах отчаянного страха, которые, в свою очередь, взорвались долгими минутами безумно вопящего ужаса.

Джек Ричер остался жив, потому что повел себя осторожно. Он повел себя осторожно, потому что услышал отголосок из прошлого. У него было богатое прошлое, и этот отголосок донесся из худшей его части.

Ричер прослужил в армии тринадцать лет, и в тот единственный раз, когда он был ранен, виновата оказалась не пуля. Ранение причинил осколок челюсти одного сержанта морской пехоты. Ричер в то время служил в Бейруте, на военной базе, расположенной рядом с аэропортом. Эту базу атаковал на грузовике, начиненном взрывчаткой, террорист-смертник. Ричер дежурил у ворот. Злополучный сержант морской пехоты находился на сотню ярдов ближе к месту взрыва. От него уцелел лишь тот самый осколок челюсти. Осколок попал в Ричера, стоявшего на удалении ста ярдов, и прошел через внутренности, словно пуля. Военный хирург, зашивавший Ричера, сказал, что ему повезло. Попадание настоящей пули стало бы куда более болезненным. Это и был тот самый отголосок из прошлого, и Ричер внимательно к нему прислушался, потому что тринадцать лет спустя ему в живот был направлен пистолет. Причем с расстояния всего около полутора дюймов.