Ли Чайлд - Этаж смерти

— Ты доволен моим алиби, ведь так? — спросил я.

Финлей понял, к чему я клоню. Как будто мы были коллегами, разбирающими запутанное дело. Он сверкнул улыбкой.

— Все без изменений, — подтвердил Финлей. — В тот момент, когда все это происходило, ты был в Тампе.

— Отлично, — сказал я. — А ваш начальник Моррисон этим удовлетворен?

— Он пока что ничего не знает, — сказал Финлей. — У него дома никто не отвечает на звонки.

— Мне не нужны новые ошибки, — сказал я. — Жирный придурок утверждал, что видел меня на месте преступления. Я хочу, чтобы он уяснил: больше этот номер не пройдет.

Финлей кивнул. Пододвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер. Я услышал из трубки тихие гудки, звучавшие долго-долго и оборвавшиеся только тогда, когда Финлей нажал на рычажки.

— Дома никого нет, — сказал он. — Сегодня ведь воскресенье, правда? Затем он достал из ящика телефонный справочник. Раскрыл его на букву "X". Нашел номер Хаббла в доме по Бекман-драйв. Набрал его и получил тот же результат. Много длинных гудков и никакого ответа. Затем Финлей попытался позвонить Хабблу на сотовый телефон. Электронный голос начал отвечать, что аппарат отключен. Не дослушав ответ до конца, Финлей положил трубку.

— Как только найду Хаббла, я возьмусь за него всерьез. Он кое-что знает, но не хочет ничего нам сказать. А до тех пор я мало что могу предпринять, правда?

Я пожал плечами. Финлей был прав. След успел остыть. Единственной зацепкой, намекающей на то, что Хаббл что-то знает, была паника, охватившая его в пятницу.

— Что ты собираешься делать, Ричер? — спросил меня Финлей.

— Пока не решил, — ответил я.

Финлей подозрительно смерил меня взглядом. Не враждебным, но очень серьезным, словно пытаясь передать им просьбу и одновременно приказ.

— Предоставь это мне, прошу, — сказал он. — Тебе сейчас очень плохо, и ты хочешь увидеть торжество правосудия, но мне не нужны независимые расследования, понятно? Этим делом будет заниматься полиция. Ты частное лицо. Так что предоставь все мне, договорились?

Пожав плечами, я кивнул. Встал.

— Пойду прогуляюсь.

Оставив Финлея и Роско в кабинете, отделанном красным деревом, я прошел через дежурное помещение. Толкнул дверь и вышел в полуденный зной. Прогулялся по стоянке и пересек широкую лужайку. Подошел к бронзовому памятнику. Это было еще одно свидетельство благодарности чертову Каспару Тилу, кем бы он ни был. Тому же типу, чей памятник стоял в сквере на южной окраине городка. Прислонившись к теплому металлическому боку Тила, я задумался.

Соединенные Штаты — огромная страна. Миллионы квадратных миль. Почти триста миллионов жителей. Я не видел Джо семь лет, и он не видел меня, но мы с интервалом в восемь часов оказались в одной и той же точке. Я прошел в пятидесяти ярдах от места, где лежало его тело. Это было чертовски большое совпадение, практически невероятное. Так что Финлей оказывал мне большую любезность, относясь к этому как к совпадению. Вообще-то он должен был попытаться развалить мое алиби. Быть может, он уже этим занимается. Звонит в Тампу, перепроверяет показания свидетелей.

Но он ничего не найдет, потому что это действительно было случайным совпадением. Нет смысла снова и снова копаться в нем. Я оказался в Маргрейве, поддавшись безумной прихоти. Если бы я на минуту дольше разглядывал карту своего соседа, автобус проехал бы мимо развилки, и я забыл бы о Маргрейве. Доехал бы до Атланты и так ничего и не узнал бы о Джо. Быть может, прошло бы еще семь лет, прежде чем до меня дошло известие о его смерти. Так что нет смысла переживать из-за совпадений.

Мне остается только решить, как отнестись к случившемуся.

Мне было года четыре, когда я впервые понял, что такое преданность семье. Я вдруг осознал, что должен вступаться за Джо, так же как он вступается за меня. Со временем это стало второй натурой, дошло до автоматизма. В моей голове постоянно присутствовала мысль, что нужно найти Джо и убедиться, что с ним все в порядке. Много раз я выбегал во двор новой школы и заставал группу ребят, выясняющих отношения с долговязым худым новичком. Я вступал в дело и давал двоим-троим в морду. После чего возвращался к своим приятелям и продолжал играть в футбол. Выполнив свой долг, занимался своим делом. Это продолжалось двенадцать лет, с того момента, как мне исполнилось четыре года, и до тех пор, пока Джо не ушел из дома. Эти двенадцать лет оставили в моем сознании неизгладимый след, потому что с тех пор в моей голове постоянно звучал слабым отголоском один и тот же вопрос: где Джо? После того, как брат вырос и стал жить отдельно, беспокоиться за его судьбу уже не имело смысла. Но отголоски звучали постоянно. Где-то в глубине души я всегда понимал, что, если понадобится, я должен буду вступиться за Джо.