Виктория Платова: Ужасные невинные

Ее любимое словечко – софт-порно.

Я звоню ей, стоя на эскалаторе в метро:

– Привет, Лора.

– Хай, милый.

«Хай, милый» – еще одно словосочетание, которое она нещадно эксплуатирует, то же самое она сказала бы и г-же Паникаровской; «хай, милый» – вариант унисекса, половых различий Лора не признает, если это не касается кухни. Испано-португальская – всегда женская. Скандинавская – всегда мужская.

– Ты где?

– В «Сегуне». Отличное местечко, не хочешь присоединиться?

– У меня свидание.

– Приезжай с бабой.

Знаю я это «приезжай», двоих Лора уже увела у меня прямо из-под носа, половых различий она не признает, да и против софт-порно в исполнении нашего ресторанного критика устоять трудно, куда уж мне с моими вечно квелыми абонементами на неделю иранского и новозеландского кино.

– Хочу проконсультироваться, душа моя… Раз уж ты в «Сегуне». Что такое «моно-но аварэ»?

На несколько секунд в трубке воцаряется сосредоточенная тишина, очевидно, Лора листает меню.

– Ну? – Я слишком нетерпелив, не мешало бы сбавить обороты.

– А у Мураками ты смотрел? – Мы мыслим одинаково, надо же!., чего еще ожидать от журналистских погремушек, набившихся в колыбель «Полного дзэна»?

– Это не Мураками, Лора.

– Не Харуки и не Рю? – одни и те же ссылки в Интернете и здесь дают знать о себе.

– Не тот и не другой.

О втором Мураками я даже не вспомнил, а ведь есть и второй, один-ноль, Лора, очко в твою пользу. Рю Мураками – тоже писатель и был экранизирован, читать его скучно, смотреть тошно, «килли-килли» – вот и все, что остается в памяти от звона проволоки, отрезающей конечности.

– Не тот и не другой, Лора.

– А зачем тебе это дурацкое моно-но? Нарвался на интеллектуалку? – Интеллектуалы – застарелая Лорина болезнь, непроходящая, как герпес; охмури интеллектуала – и будет тебе счастье, так, во всяком случае, думает Лора.

– Почти.

– Почти нарвался или почти интеллектуалка?

– Неважно.

– Если хочешь, я проконсультируюсь у знакомых японцев.

«Знакомые японцы» Лоры мне давно известны: нелегал из Шанхая, подвизающийся на чистке овощей в суши-баре на Чернышевской; нелегал из Харбина, раскатывающий тесто для лапши в ресторане «Мао» на Васильевском; нелегал из Чэнду, жарящий бананы в карамели во всех этно-точках общепита от Купчино до Петроградки. Лора предпочитает водить дружбу именно с ними, а не с хозяевами заведений, ее тайная страсть к задворкам мне непонятна, сама же Лора называет это «кулинарным экстримом». Учитывая то затихающие, то вновь возрождающиеся волны слухов об атипичной пневмонии – это и правда экстрим.

– У знакомых японцев? У тех, которые китайцы?..

– Пошел ты, – шипит Лора, но тут же смягчается: – Хайяо. Я спрошу об этом у Хайяо.

Хайяо, конечно же, как я мог забыть, Хайяо – тяжелая артиллерия Лоры, вряд ли его можно назвать нелегалом, одно я знаю наверняка: никакого отношения к кулинарии он не имеет. Еще три года назад Хайяо орудовал допотопным дыроколом в одной из японских корпораций; его истории, посвященные дыроколу, выглядят самой настоящей классикой хоррора, я едва в штаны не наложил, услышав парочку, во всяком случае – затылок у меня взмок. Точно так же взмок затылок у начальника Хайяо, самого маленького начальника в корпорации – даже уборщица с верхних этажей получает больше, – точно так же взмок затылок: не от страха, от крови, Хайяо саданул по затылку начальника этим самым дыроколом. Преступление так и не было раскрыто, кому придет в голову заморачиваться с дыроколом, я сам его видел – нелепая штука, даже зонтик выглядит предпочтительнее, даже мундштук от тромбона.

Единственное, что привез Хайяо из Японии, – этот проклятый дырокол.

Лора подцепила карманного японского убийцу в магазине канцтоваров на Литейном, оба они положили глаз на одну и ту же пачку бумаги формата А4. К тому времени Хайяо научился вполне сносно болтать по-русски, путаница с предлогами и окончаниями не в счет, предлоги и окончания Хайяо заменяет усердным шевелением бровями (в случае с предлогами) и пофыркиванием (в случае с окончаниями).

Хайяо наслаждается собственной безнаказанностью, единственное неудобство его нынешнего положения: он терпеть не может затылки, никакие. А заодно и головы, которым эти затылки принадлежат, а заодно – и лица; все, что выше линии плеч, вызывает у Хайяо неприятные воспоминания, так утверждает Лора. Я ни разу не видел глаз Хайяо, в лучшем случае его взгляд упирается тебе в пах.