Александр Тамоников - Точка кипения крови

– Стас!! Кармазин!! Ты?!

Выстрела не прозвучало. Капитан в недоумении перевел взгляд на покинувшего салон «БМВ» мужчину.

И обомлел.

Броневич! Слегка постаревший, но, тем не менее, все тот же подполковник Броневич. В ладном гражданском костюме, при галстуке, в сияющих, начищенных туфлях.

– Я, товарищ подполковник, – растерянно промямлил капитан.

– Не стрелять! – гаркнул телохранителю бывший командир батальона. – Быстро спрячь пистолет!

Тот послушно исполнил приказ.

Сойдясь на тротуаре, сослуживцы обнялись.

– Почти не изменился, Стас!

– Да и вы все такой же – поджарый, бодрый, загорелый.

– Я, брат, уже подхожу к зоне постоянного риска.

– Какого риска?

– Ну как же! Врачи говорят: «Справив сороковник, мужчина вступает в зону умеренного риска. За полтинником начинается зона постоянного риска. А после шестидесяти нужно благодарить бога за каждый прожитый день».

– Вот оно что…

– А ты, кажется, что-то праздновал, приятель, – посмеивался подполковник.

– Да, я тут частенько зависаю, – неловко оправдывался бывший подчиненный.

– Стало быть, водочкой балуешься?

– В России, Владимир Николаевич, водку не пьют – все это чушь и наговоры.

– О как! А что ж с ней делают?

– В России водку кушают. Большими ложками тоски и вилками извечных ожиданий. Ну а вы-то как здесь? Неужели перевели в наши края?

– Так меня сократили через год после тебя. Правда, выслуги хватило на приличную пенсию, поэтому я не в обиде.

– Как же вы оказались в Новорубинске?

– Моя мама незадолго до смерти переехала в этот городок к родной сестре. Жила на окраине в небольшом доме. Вот я и решил махнуть сюда – поближе к ее могиле.

– Понятно. Ну а я здесь родился и вырос. Живу в квартире, оставшейся от родителей.

– Слушай, а чего мы стоим? Пойдем в ресторан – у меня тут заказан столик.

– Значит, это для вас тут марафет наводят?

– Видимо, да.

– А чегой-то вы в этот гадючник кушать приехали? – недоуменно оглянулся Кармазин на кортеж из дорогих и черных, как полированные гранитные глыбы, иномарок. – Насколько мне известно, в Новорубинске есть заведения поприличнее.

– Не люблю я пафоса и понтов. Пошли.

Припомнив недавний скандал с оплатой счета, Станислав замялся и для виду посмотрел на свои швейцарские часы, словно куда-то торопился.

Однако подполковник был тверд и решительно взял его под руку:

– Пойдем-пойдем! Теперь я тебя не отпущу!..

Мужчины зашли внутрь ресторанного холла. Обслуга забегала, засуетилась, приглашая важного гостя в приготовленный для него зал.

Проходя мимо стоящей по стойке смирно охраны, Стас хмыкнул. Те определенно его узнали, но ситуация диктовала другие правила. Теперь он был наравне с тем, ради кого из ресторана повыгоняли простых смертных.

– А чего так поздно, Владимир Николаевич? – усаживаясь за стол, спросил он.

– Что поздно?

– Почему так поздно решили поужинать? Это больше походит на ранний завтрак.

– Я только что вернулся из Москвы – ездил на переговоры. Чертовски устал. Дочка наверняка спит, а самому возиться у плиты неохота.

«Странно, – подумал Кармазин. – У Броневича жена – прекрасная хозяйка. Что-то тут не так…»

– А как поживает Алла Андреевна? – осторожно поинтересовался он.

Вздохнув, Броневич тихо сказал:

– Алю я похоронил полтора года назад. Рак…

Станислав проглотил вставший в горле ком.

– Извините.

Неслышно подошедшая официантка услужливо поинтересовалась:

– Музыку не желаете? Могу поставить любой жанр.

– Не стоит, – качнул головой Владимир Николаевич, – мы хотим посидеть в тишине.

Официантка исчезла.

– Да, Стас, к сожалению я стал вдовцом, – продолжил он, наполняя рюмки холодной водкой. – Двадцать два года прожили с Алей. Душа в душу прожили.

Капитан вздохнул.

– Давайте помянем всех, кто остается нам дорог.

Выпив, подполковник не стал закусывать. Аккуратно поставив на стол пустую рюмку, он с теплотою посмотрел на бывшего подчиненного и произнес:

– Ладно, хватит бередить прошлое и ковырять собственные раны. Послушай, Станислав Николаевич, мы с тобой знакомы целую вечность. Не раз могли улететь на небеса как «ласковый Миша» в восьмидесятом, не раз спасали друг другу жизнь, столько пережили всего под пулями. Давай-ка перейдем на «ты».

– Давайте. То есть давай…

Та давняя операция едва не стала для Владимира Броневича последней. Так уж случилось, что во время затяжного боя он оказался в одиночестве у развернутого аппарата спутниковой связи. Как он сам позже вспоминал: диктовал начальнику штаба оперативной группировки координаты для нанесения удара с воздуха. Удар был необходим – часть батальона нарвалась на горной дороге на засаду.