Сергей Качуренко - Флигель №10-бис

‒ Ох и намаялись мы, пока отыскали ваш верительный символ. Прежнего связного еще в семнадцатом году большевики расстреляли. Случайно, знаете ли, по ошибке. Не успел, сердешный, никого уведомить. Запасной канал связи тоже провалился. Агент пожег документы и сбежал в Маньчжурию. Наши люди взяли след, так он с перепугу застрелился. Поэтому вы так долго были без связи. Замочек мы отыскали лишь недавно. Без него же к вам было не подступиться. Не говоря уже о Латыре. Связь с ним только через Мизгиря, то есть через вас. В общем, пока нашли захоронение в лесу под Тулой, пока там все перелопатили…

Рука Анны, тянувшаяся к замку, замерла в воздухе. Точеные пальцы с аккуратным маникюром мерно подрагивали. Она отшатнулась и, не моргая уставилась на собеседника.

Связной закатил глаза и шумно выдохнул.

‒ Да оставьте вы свое наигранное чистоплюйство! – выпалил с нажимом. – Неуместно изображать передо мной институтку, право слово! Я же сказал, что все об вас знаю, а после ознакомления с отчетом Латыря за 14-й год и подавно понял, что отнюдь вы не ангел. Уж он-то не пожалел для Мизгиря хвалебных эпитетов. Я имею в виду вашу командировку во Львов и личное руководство агентурой во время проведения акции «Русская Украина». Сколько тогда националистов из «Союза освобождения» поставили к стенке благодаря вашим усилиям?

‒ Не я же их расстреливала, ‒ с отрешенным видом заметила Анна, опасливо поглядывая на замочек. – Хотя вы правы. Мы вовремя расчистили плацдарм для русских войск в Галиции и на Буковине. Но в итоге России пришлось отступить…

‒ Зато войска оставили после себя голод и разруху. Чего и следовало добиться. Украинские территории из-за этого оказались в большей зависимости, чем ранее, а матушка-Россия снова тут как тут.

‒ Похоже, вы все знаете. Уж точно я перестаралась с образом. Немудрено. Два с половиной года в полном неведении. За это время столько раз власть менялась, что уже не знаешь, в каком образе выступать. Сейчас, сейчас.

Сдернув косынку, нащупала на шее цепочку и, потянув, сняла через голову. Продемонстрировала связному крохотный кованый ключик, висевший на цепочке рядом с почерневшим оберегом и, решившись, взяла со стола замок. Вставила ключик в замочную скважину, провернула несколько раз и уведомила.

‒ Подходит. Что ж я готова к разговору, но вы так и не представились.

‒ Всенепременнейше отрекомендуюсь, ‒ заверил собеседник. ‒ Для начала хотел бы выправиться комплиментом. Восхищен, увидев вас спустя столько лет! Особенно стрижка «а-ля гарсон» вам к лицу. Не говоря о том, насколько она вписывается в дух революционного времени. Вот только одеяние слегка…

‒ Что ж мне, по-вашему, в «дельфос» от Пуаре наряжаться? В этакую жару и на радость большевикам. Вещи эти не мои. Позаимствовала у бонны.

‒ У Саломеи, конечно же. О ней мне известно. Хоть в центре насторожились, когда без согласования вы ввели в курс дела рядового агента.

‒ Центру нужно было раньше об этом думать! ‒ колко парировала Анна. – Еще тогда в 11-м году, когда к титулу представляли. Не посоветовавшись, искромсали мне биографию…

‒ Не искромсали, а выправили легенду, ‒ подсказал связной. – Нынче так следует выражаться. Все это сотворил ваш покорный слуга. Для вашего и общего блага, между прочим.

‒ Как-то не ощущалось это благо. Поначалу думалось, что в центре надо мной учинили испытание. Проверку на чувство юмора. Вся эта вакханалия с мифическими прозвищами напоминала бред умалишенного. Мне же предписывалось играть роль племянницы покойного Иосифа Казимировича Берга. Якобы после его кончины провинциальная барышня на выданье оказалась единственной наследницей, которую он указал в завещании. Я все примерно исполнила. Хорошо не успела хахалем обзавестись да с соседями перезнакомиться. Через месяц вломились посреди ночи два мордоворота. Предъявили верительный символ и вручили сверток с младенцем. Словно презент какой-то. Спасибо хоть уведомили, что из девицы на выданье я превращаюсь в одинокую мамашу. Да не простую, а воспитывающую единственного наследника древнего рода Бергов, из коего надобно вырастить достойного преемника. Я чуть умом не тронулась! Вы бы как на такое отреагировали?

Лысоватый повинно склонил голову и развел руками. Собирался ответить, но Анна спешно заверила:

‒ Только не подумайте, что я негодую или в обиде. Мишенька мне, как родной. Вернее не так. Моя кровиночка! Он ведь болезненным уродился и от этого еще роднее. Только руки до всего не доходят. Трудно одной воспитывать преемника и грамоте обучать. Замуж ведь запретили выходить.