Картер Браун - Леди доступна

— Ты слышала? — Он с торжествующим видом повернулся к ней. — Перед нами чудо: полицейский, умеющий думать.

Угрюмое выражение появилось в глазах у Беллы. Она наклонилась и зажала холст ножницами.

— Удивительно! — Она презрительно улыбнулась и принялась энергично кромсать холст.

— Бедная Белла… — Пирс весело хихикнул. — Такое непонимание. Така невозможность доказать, что твой ум контролирует твое тело!

Белла вздрогнула. Кончик ножниц проткнул холст.

— Черт! — воскликнула Белла. — Посмотри, что ты наделал, крокодил несчастный!

Я почувствовал, что атмосфера накаляется, и поспешил заговорить о деле:

— Если можно, не ссорьтесь, пока я здесь, ладно? Я пришел, чтобы кое о чем спросить вас, а пока получаю лишь не правильные ответы.

— Вы пришли поговорить о покойном неоплаканном Хардейкре, лейтенант? — прозвучал густой голос Пирса. — О ростовщике от искусства и соблазнителе простушек? Что ж, чудесно. Такой разговор доставит мне удовольствие.

Белла Бертран бросила холст и ножницы и растянулась на старинной кушетке, подложив руки под голову. Грудь ее приподнялась, и я подумал, что один вздох — и тонкая полоска купальника просто лопнет по шву. Чтобы подавить эту тревожную мысль, я снова перевел взгляд на лицо мистера Пирса и закурил сигарету.

— Вы собирались пообедать вечером с покойным Хардейкром, — обратился я к Пирсу. — В ящике стола мы нашли и вашу записку.

— Он платил за обед, а я выслушивал его тошнотворную болтовню о том, что он считал искусством. Этот человек раздражал меня. При жизни я презирал его, теперь я ему завидую.

— Почему? — осторожно спросил я.

— Глупый потасканный сердцеед и вдруг — наивысший триумф подлинного художника. — Пирс отчаянно потряс головой. — Нет, лейтенант, это несправедливо. Он умер настоящим художником! Несправедливо!

— Ламми! — Белла напряженно глядела на потолок прямо перед собой. — Довольно. Отправляйся домой в свое болото, хорошо?

— Я никогда не задерживаюсь, когда пытаются подавить мою индивидуальность, детка, — весело произнес Пирс. — Мы сегодня удачно пошутили, да и прежде шутили неплохо. Жаль, лейтенант не в состоянии всего этого оценить.

— Мы все тошнотворны, Ламми, но ты самый тошнотворный, — сурово сказала она. — Ступай и галлюцинируй где-нибудь в другом месте. На сегодня я уже усвоила все сумасшедшие идеи, в которых нуждалась.

— Теперь ты их мне возвращаешь, детка, — удовлетворенно заметил Пирс. — Ты получила свое собственное болото, но это уже совсем не смешно. С одной стороны — орхидея, с другой — плоть. Кровь льется и там и здесь. Все сливается в одну сладко-смердящую разлагающуюся массу, потому что…

— Вон! — взвизгнула она. — Еще одно слово, Ламми, и ты увидишь, что будет!

— И что же будет, детка?

— Я разобью твои очки, — прошипела она. — Потом затащу в туалет и запру!

Его голова судорожно дернулась. Он поспешно выбежал из комнаты.

Белла поднялась с кушетки и распахнула дверь в гостиную. Ягодицы ее дразняще покачивались.

— После всего этого мне надо выпить, — сказала она. — А тебе?

— Виски? — с надеждой спросил я. — Со льдом и каплей содовой?

— У меня есть бурбон, но льда нет, — уныло призналась Белла. — Хочешь?

— Не думаю, но спасибо за предложение, — откровенно сказал я.

— Черт с тобой. — Она приостановилась. — А как насчет кофе? Он уже готов, остается только разлить в чашки.

— Звучит убедительно. Особенно если черный без сахара.

— Ты молодец. Выбрал то единственное, что имеется.

Она прошла на кухню и через минуту вернулась с подносом.

— Садись на диван, — указала она. — Если все время будешь стоять, сотрешь себе ноги, прежде чем узнаешь, что же на самом деле произошло.

Я послушно сел. Она поставила поднос на трехногий столик и присела рядом. Ее очаровательное круглое бедро потерлось о мое.

— Ты похож на богиню мщения у греков, ее звали Немезида. — Белла налила мне кофе, — Задавай свои глупые вопросы, лейтенант, я понимаю, что у мен нет возможности избежать их.

— Расскажи мне о Гилберте Хардейкре, — просто попросил я. — Что он был за человек?

— Пожалуй, на этот вопрос я не смогу ответить. — Ее глаза насмешливо блеснули. — Конечно, у меня были с ним отношения, плотские, земные, те самые, на которые так громко намекал этот ползучий Ламми. — Она помолчала. — Но я не думаю, что могу сказать, каким человеком был Гил, потому что никогда не сближалась с ним настолько, чтобы узнать его близко. Мне было скучно общаться с ним.