Картер Браун - Меня прислал Чарли

— Что такое, черт побери, “комната для мастурбации”? — переспросил Чарли.

— Я ее не видел, — признался я. — Но там есть и другие потрясающие .

— Заткнитесь! — рявкнул Лютер. Некоторое время мы сидели в тишине, затем Лютер добавил уже мягче:

— Вы слышите?

— Что? — проворчал Чарли.

— Дом, как Ларри и говорил.., мне кажется, я слышу, как он сам себе что-то играет!

— Отсюда? — удивился я. — От ворот до крыльца ехать еще примерно четверть мили!

— Я заглушу мотор, — сказал Лютер.

После того как мотор заглох, внезапно наступившую тишину прорезал новый звук. Да, это и в самом деле была музыка! Она зазвучала в неподвижности ночи, и первые ее звуки, донесшиеся до нас, заставили меня вздрогнуть от неожиданности.

— С ума сойти! — негромко рассмеялся Лютер. Чарли на какое-то время расплющил свой нос о лобовое стекло, а затем торжествующе хрюкнул.

— Итак, вы слышите, как дом играет сам себе, — сказал он счастливым голосом. — Я еще раз посмотрел на эти ворота и обнаружил, что они закрыты неплотно. Ну-ка подтолкни их, Лютер!

Мгновением позже автомобиль осторожно двинулся к воротам, которые легонько звякнули, соприкоснувшись с капотом машины, после чего послушно отворились.

— И что вы об этом думаете? — поинтересовался Чарли.

— Здесь что-то не так, — заявил я. — Если мы слышали музыку за четверть мили от дома, значит, внутри него она играет как сумасшедшая! А где охранники? Почему, как полагается, не закрыты ворота?

— У нас было достаточно поводов для беспокойства еще до того, как мы сюда добрались, Ларри. — Лютер усмехнулся, одновременно нажав на газ.

Звуки музыки постепенно становились все громче — по мере того, как мы приближались к дому. Окна на всех уровнях пылали электрическим светом, и если не обращать внимания на какой-то одинокий автомобиль, припаркованный у подъездной дороги, можно было подумать, что в доме проходит грандиозная вечеринка.

В громоздком спортивном автомобиле я узнал машину Эдди. Лютер припарковал седан прямо рядом с ней. Примерно секунд десять мы неподвижно сидели в машине, а над нами величественно катились волны фантастической музыки, обрушиваясь где-то вдалеке на дороге. Временами пронзительные звуки струнных словно кинжалами пронзали наши тела.

— Что это за музыка? — неожиданно заорал Чарли, пытаясь перекричать ее.

— Вагнер! — заорал я в ответ. — Жизнь и смерть, гром и молния, и валькирии проносятся по небу!

— Давайте посмотрим, не сможем ли мы войти в дом! — опять завопил он.

Мы вышли и двинулись к крыльцу. С каждым нашим шагом музыка становилась все громче. Я чувствовал, как земля вибрирует под ногами, и готов был поклясться, что дом содрогается на своем фундаменте. Мы были уже меньше чем в шести футах от крыльца, когда Лютер неожиданно зажал уши руками и бросился обратно к машине.

Чарли на секунду взглянул мне в лицо, затем яростно потряс головой и пальцем показал назад. Я кивнул и проследил взглядом, как он бежит к автомобилю, а потом решительно шагнул к дому. Еще каких-то два шага, и я был бы на крыльце, но чувствовал, что через эти два шага я окончательно лишусь рассудка.

Музыка окатывала меня волнами, от силы звука раскалывалась голова, а тело было близко к апоплексическому удару. Мои барабанные перепонки воспалились — так нещадно терзали их жестокие звуки. Было и еще кое-что, беспокоившее меня. Это началось с той минуты, как мы впервые услышали музыку еще у ворот. Медленно и почти незаметно гармония Вагнера разрушалась, мелодия становилась все более и более резкой, все громче звучали диссонансы. “Никто, — твердо сказал я себе, — никто в целом свете и представить не мог, чтобы дом сошел с ума”.

Возвращаясь к машине, я случайно взглянул на водительское сиденье автомобиля Эдди и заметил там какую-то бесформенную массу. Посмотрев туда еще раз, я краем глаза уловил какое-то едва заметное движение. Да уж, если дома не лишаются рассудка, то груда тряпья тем более не может двигаться по собственному желанию! Я открыл дверцу автомобиля и заглянул в него.

Пара раскосых бирюзовых глаз торжествующе встретила мой взгляд, однако в них не зажглось и искорки интереса.

— Привет, Сандра, — вежливо поклонился я.

— Сожалею. — Она робко улыбнулась. — Но, я боюсь, сейчас вы не сможете войти в дом.

— Что-то не так? — поинтересовался я.

— Никто не сможет сейчас войти в дом — и никогда больше не сможет. — Она повернула голову и долгим взглядом уставилась через лобовое стекло на брызжущие электрическим светом окна. — Понимаете, — она перевела дыхание, — это было бы несправедливо по отношению к Эдди.