Картер Браун - Сексуальная клиника

— Пожалуйста, Байрон. — Женщина осуждающе покачала головой. — Не будьте столь уклончивы. Таким поведением вы только усложняете себе жизнь. Просто переходите к делу и объясните, в чем состоит ваше затруднение, каким бы оно ни было. Если это, скажем, импотенция, так прямо и скажите.

— Импотенция? — Я чуть было не поперхнулся.

— О'кей, вот и отлично, что вы ею не страдаете, — заметила она ободряющим тоном. — Ну раз не импотенция, тогда что-нибудь еще? Может быть, отсутствие желания? Или другие отклонения от нормального секса?

— Вот уж чего за собой не замечал, — сдавленным голосом вымолвил я.

— Прекрасно! — заявила она все тем же чертовски бодрым тоном. — А как насчет того, что можно определить таким словом, как фетишизм? Ненормальное пристрастие к отдельным частям женского тела или предметам женского туалета, туфельке или кружевному платочку. Возможно, у вас нечто подобное?

— Час от часу не легче! — У меня забулькало в горле. — А вы, случайно, не состоите на учете у психиатра?

— Пожалуйста, Байрон, я же сказала вам — уклончивость, а тем более грубость здесь неуместны. — Улыбка все еще терпеливо кривила ее губы, но во всем облике уже явственно начала проглядывать усталость. — Это лишь усиливает невроз и затрудняет лечение.

Состоит ли она на психуете или нет, сие мне было неведомо, однако я решил, что крыша у этой красотки явно поехала, но мне-то, черт побери, что делать?

Может, лучше подыграть ей забавы ради, чем сидеть, словно истукан, и пялиться на ее ноги?

— Ей-богу, дорогуша, — выдал я, затаив дыхание. — Как бы мне хотелось выложить все начистоту, да язык не поворачивается — уж больно я застенчивый!

Теплота и понимание в глазах сразу же усилились, и все ее лицо осветилось, как рождественская елка фонариками.

— Вы должны верить в мое чисто профессиональное умение понимать людей, Байрон, — промурлыкала она, подаваясь ко мне. — Я наслышана обо всех или, скажем так, почти обо всех сексуальных отклонениях лиц обоего пола. Почему бы вам не поведать о своем особом — если оно, конечно, особое — сексуальном расстройстве, и мы сможем тогда обсудить это предметно. Вы даже не представляете, какое испытаете облегчение лишь от одного того, что вслух поведаете о своей проблеме.

— Хорошо, — тут я сделал вид, будто нервно облизываю губы, — будь по-вашему! По части секса я выгляжу прекрасно почти во всех отношениях, да вот только беда — стоит лишь мне когда-либо увидеть привлекательную женщину в униформе...

— В форменной одежде? — уточнила она.

Несколько секунд я беззвучно шевелил губами.

— Нет, — наконец выдохнул я, — не могу, язык не поворачивается.

Она потянулась и нежно похлопала меня по руке:

— Пожалуйста, Байрон, вы должны решиться. Ради меня!

— Это чудовищно, — хрипло выдавил я. — Неприлично до ужаса! Деградировать до такой степени, что я даже думать об этом не могу, не говоря уже о том, чтобы высказать вслух.

— Вы должны высказаться начистоту. — В ее голосе прозвучало такое убеждение, что впору было сдохнуть от зависти ведущим популярной телепрограммы «Здоровье». — Начинайте рассказывать прямо сейчас, Байрон! Итак, стоит вам увидеть привлекательную женщину, одетую... во что?

— В униформу, — простонал я.

— Да, на этом мы и остановились. — Она опять потрепала меня по руке. — Само по себе такое ни о чем плохом пока не свидетельствует, согласны? Возможно, вы мне и не поверите, но униформа — один из самых распространенных гак называемых фетишей. Вы реагируете на все виды униформы или только на какой-то один, особенный?

— Лишь на один, — невнятно подтвердил я.

— Американскую униформу?" Морскую? — В ее голосе прозвучали одобряющие нотки. — Может, полицейскую?

— На униформу медсестры, — наконец признался я. — Нечто вроде того белого одеяния, что сейчас на вас.

— Понимаю! — Ее голос вновь зазвучал профессионально. — Итак, когда вы видите привлекательную женщину, облаченную в белую униформу медсестры, что же тогда происходит с вами, только поконкретней?

— Меня охватывает странное чувство. — Мой голос зазвучал глухо. — Желание, которому почти невозможно противостоять...

— Желание сделать что?

— Не могу в этом признаться... никому.

— Байрон! — Она одобрила меня быстрой улыбкой. — Мы ведь зашли настолько далеко, что вам уже поздно останавливаться.

— Да вы даже не представляете себе всей бездны, что за этим таится! — пылко уверил я. — Есть одна страшная мысль, преследующая меня неотступно все последние годы. Допустим, я заболею...