Картер Браун - Заводная кукла

Ее длинные пальцы без особой спешки двинулись вниз по рубашке, поочередно расстегивая каждую пуговицу, затем она сбросила рубашку с плеч.

— Возвращаю с благодарностью!

В следующее мгновение моя гавайская рубашка взлетела вверх и приземлилась на табуретке возле бара. Не могу сказать, что я внимательно следил за ее полетом.

Если бы она при этом производила воющий свист или пробила бы насквозь потолок, я все равно не стал бы тратить время на наблюдение. Мне открылось потрясающее зрелище, которое являла собой Лайза Простетт: единственной одеждой на ней были голубые трусики с кружевными оборочками вокруг бедер. Поза выгодно подчеркивала ее полные зрелые груди, торчащие почти под прямым углом.

Лайза уперлась руками в бока и смотрела на меня с вызывающей улыбкой на чувственных губах.

— Вы промокли с головы до ног, Холман! — сказала она. — Почему бы вам не снять с себя одежду, пока вы не простудились?

Я вытер лицо, бросил мокрый платок на стойку, после чего неторопливо двинулся к Лайзе.

— Считаю это грандиозной идеей, большая кузина Лайза, — сказал я с издевкой. — Но первым делом я должен сделать еще кое-что.

— Никак собираетесь расплакаться? — Ее брови сошлись на переносице. — На это мне было бы интересно посмотреть.

Я остановился в нескольких дюймах от этого потрясающего тела. Мои руки поднялись и на короткое мгновение легли ей на плечи, затем медленно скользнули вниз. Пальцы обхватили соски и сильно сжали их. Я видел, как потемнели ее глаза от боли, но она продолжала с вызовом смотреть на меня, плотно сжав рот. Я понял, что она не проявит слабости — не охнет, не захнычет, и это было равносильно второму стакану, выплеснутому мне в лицо.

Я отдернул пальцы.

— Ну и что это доказало? — прошептала она.

— Не знаю. Может быть, мне хотелось убедиться, что они настоящие.

— Убедились?

Слышали бы вы, с каким презрением она это произнесла! Я натянуто усмехнулся.

— Возможно, я не тот парень, который способен отправить Наоми в химчистку, но я намерен доказать, что являюсь именно тем, кто возьмет ее дочь!

В насмешливых глазах Лайзы вспыхнуло удивление, затем она откинула голову и засмеялась. Это решило все.

Смех прекратился через две секунды, когда я ткнул двумя пальцами в солнечное сплетение, достаточно сильно, чтобы было больно, но не очень. Я правильно предвидел реакцию: она инстинктивно перегнулась пополам, а я опустился на одно колено и подхватил ее под ягодицы.

Она пронзительно закричала, когда я поднялся, ее голова беспомощно болталась у меня за спиной. Я легко пронес ее через гостиную к пяти ступенькам, ведущим в спальню.

— Отпустите меня! — кричала она. — Поставьте меня на пол или я убью вас, Рик Холман!

Я не обращал внимания на ее вопли и продолжал двигаться к цели. Ее кулаки забарабанили по моей спине.

Я пригрозил, что она пожалеет, если не прекратит свое безобразие, но в ответ она стала молотить еще сильнее.

И тогда я с удовольствием выдал два звонких шлепка ей по заднице.

Она громко вскрикнула и сразу же перестала работать кулаками.

— Ах вы, мерзкая безжалостная зверюга! — чуть ли не простонала она. — Надо же было ударить именно по тому месту, где Тони уже содрала кожу своими ногтями! Теперь я до конца дней не смогу сидеть, как все нормальные люди! Я погибла, я стала инвалидом!

— Весьма сочувствую! — сказал я, поднявшись на последнюю ступеньку.

Ее последний вопль отметил конец нашего путешествия. Я остановился у кровати, резко дернул плечом и развел руки в сторону. Расчет был точен, тело Лайзы тяжело приземлилось посреди кровати. Но пружины выдержали.

Возможно, это получилось не слишком вежливо, мелькнуло у меня в голове, но зато к тому времени, когда она отдышится, у нее уже не будет возможности пререкаться и спорить...

И вскоре я ухмыльнулся про себя, поскольку после того, как она снова смогла ровно дышать, ее единственной реакцией было то, что она прижала свои чувственные губы к моим с таким жаром, о котором лишь мечтают заядлые холостяки, сидя в своих одиноких квартирах и не думая о старости, которая уже не за горами.

А потом я пережил момент неподдельной паники, когда она вонзила мне в грудь острые ногти и свирепо оттолкнула меня. Она откинула голову в сторону, и я понял, что должен прошептать ей на ушко нежные слова, успокоить и утешить Но, черт возьми, как я мог это сделать, если перепугался до полусмерти, не зная, что дальше выкинет эта непредсказуемая особа.