Алёна Бессонова: Только не уходи…

Роман, не открывая глаз, потянулся и перевёртываясь на другой бок, пробурчал, подпирая ладошкой щёку:

– Куда же я от трупа-то, Галина Николаевна?

Судя по размерам сидящей фигуры, мужчина был незначительного роста, лысоватый.

– Большой шеф приказал дожидаться майора Исайчева и поступать в его распоряжение. Так что подневольный я… Охраняю первоначальную картину места преступления в не тронутом виде…

Окинув взглядом помещение, Долженко заметила:

– Здесь оперов из Городского убойного отдела на каждом метре по два, чай, не дадут разбазарить место злодеяния… – но увидев, как Васенко ещё глубже ввинтился в кресло и ещё крепче зажмурил веки, Долженко махнула рукой, пошла к двери, на ходу бросила, – как знаешь, может, ты и прав… Да! Когда тело будут увозить в «судебку», не забудь предупредить – два прокола на шее убиенного мои. Я пришлю им бумагу по этому поводу, позже…

Её провожали восторженные глаза зрителей, оперов Городского убойного отдела, коим сестра погибшего порядком надоела.

За час до приезда Исайчева на место преступления

Эксперт Галина Николаевна Долженко столкнулась с майором Исайчевым в дверях кабинета полковника Корячка.

– Ну вот, не успела улизнуть, – огорчённо заметила она. – Я-то надеялась, что шеф тебе сам преподнесёт результаты экспертизы. Ладно, пошли…

Уже в кабинете начальника, Долженко взмолилась:

– Дяденьки, отпустите домой, головёнку до подушки донести. Спать хочу страшно! Ночь в гарнизоне за городом торчала – там суицид, а потом сразу в резиденцию… Имейте совесть, господа!

Полковник Корячок свёл к переносице мохнатые брови, из-под которых на эксперта смотрели тёплые обожающие глаза:

– Входите, офицеры, рассаживайтесь, – сказал он, твердея голосом. – Не расслабляйся, Галина! Мы с тобой, бывало, выезжали на дело и по трое суток не спали. Ничего, не ныли…

– Так это когда было, Вовчик? – покряхтывая, присела к столу шефа Долженко, но, спохватившись, исправилась: – Владимир Львович. Мы с тобой тогда на двадцать пять лет моложе были…

Корячок заботливо пододвинул к Галине Николаевне пепельницу:

– Были… были… Сейчас майору доложим обстановочку и отпущу тебя спать… Итак, рассказываю вкратце, подробности на месте узнаешь. Ты, Галина Николаевна, куда надо, вставляй свой комментарий… Дело непростое, для узкого круга, без огласки. Расследование строго конфиденциальное. Это просьба губернатора. Сами понимаете, нечасто в его резиденции убивают гостей такого масштаба.

Последняя фраза шефа вызвала у Исайчева ироническую усмешку.

– А ты не хмыкай, не хмыкай, в резиденции губернатора вообще никогда никого не убивали, – полковник Корячок поплевал через левое плечо.

– С почином нас, – хихикнула Галина Николаевна.

– Цыц! И ты туда же, – рявкнул Владимир Львович. – Давайте соберёмся, господа офицеры. Давайте соберёмся… Не на картошку едем… Есть одна немаловажная деталь – губернатора во время убийства в резиденции не было…

– Лучше бы на картошку, – съязвил Исайчев, – извините, Владимир Львович! – и, обращаясь к эксперту, спросил: – Галина Николаевна, сомнений не осталось – убийство? Может…

Долженко щёлкнула зажигалкой, прикурила сигарету:

– Медэксперты по тем анализам крови, которые успели взять у потерпевшего на месте преступления, уверяют – убийство. Убийство, Мишаня! В крови жертвы такое количество цианида, что на троих хватило бы… Отвертеться не удастся. И что скверно, злодей почти не наследил.

– Почти? – Исайчев попытаться поймать ускользающий взгляд Долженко.

– Совсем не наследил, майор, – Галина Николаевна, наконец, решилась посмотреть на следователя: – трудно тебе будет, Мишаня. А кому сейчас легко? Я, товарищ полковник, так и быть, вернусь с майором на место преступления. У Михаила глаз молодой, может быть, ещё чего найдём. Хочу предупредить: из усадьбы по приезду высокого гостя никто не выезжал. Так что злодей там.

– По вашим прикидкам целью был именно Бурлаков? Он не мог схватить чужую чашку?

– Однозначно, Бурлаков. Без сомнения, – убеждённо ответила Долженко, – только Бурлаков из всей компании пил кофе с молоком и пил его из особой термической чашки. Его повар специально возил её всюду. К чашке прилагается специальное электрическое устройство. Оно поддерживает определённую температуру напитка. Бурлаков пил только очень горячий, очень крепкий, очень сладкий кофе с молоком. Чашка стояла отдельно от общего подноса. Цель – Бурлаков.