Анастасия Черня - Ничего личного

После спектакля подготовка к встрече с моими обидчиками заняла почти два года. За это время я собрала личную команду помощников, а также накопила довольно много материалов на тех, с кем хотела поквитаться. Перед началом постановки я знала о своих героях больше, чем они сами. Собрав все документы, записи, фотографии и, главное, сам черный список в довольно большой чемодан, я наконец впервые за долгие годы вернулась в свой родной город.

Мое возвращение пришлось на самый разгар весны. Природа, как и я, возрождалась после долгой и суровой спячки. Она мне словно шептала о том, что пора действовать. И мне нравился ее призыв. Я гуляла по улицам города и пробуждалась вместе с каждой раскрывающейся почкой, с каждым молодым листиком, со всем, что обновлялось и оживало. Ступая по родной земле, я осознавала, что назад дороги нет. Ничего уже не останется прежним, и уж точно не будет никаких лейтмотивов из моего прошлого.

Желанная встреча с первым именем из списка произошла буквально через несколько часов после моего прилета. Я не хотела ждать ни минуты. У меня руки чесались начать свое представление как можно быстрее. Поэтому я попросила помощников доставить мои вещи в гостиницу, а сама отправилась к первой своей обидчице.

Спустя много мучительных для меня лет наши пути снова пересеклись в лифте дома, в котором она жила. Ее статус и положение позволяли обзавестись комфортным жильем в престижном районе города. Как и в детстве, она старалась не ездить на маленьком пассажирском лифте. Предпочитала большой грузопассажирский, так как увеличенная площадь защищала от нежелательного вторжения посторонних в ее личное пространство. Никто не дышит в спину, нагло не рассматривает, во что ты одет, не заглядывает бесцеремонно на экран твоего мобильного. Ведь это ее очень раздражало и вызывало агрессию. Данная привычка вросла корнями еще в школьные времена. Дистанция была установлена ею для всех, кого она считала «не своими». Нарушение «предписанного» интервала всегда жестко наказывалось. Эту обычную с виду девочку боялись многие школьники. Будучи умной и расчетливой, она стала авторитетом. Ее интеллектом восхищались даже старшеклассники, поэтому ее слова и желания имели немалый вес среди учащихся.

В школе мне «посчастливилось» на личном опыте прочувствовать, что значит нарушить установленные ею границы личного пространства. Когда-то, случайно наступив ей на ногу, я была подвергнута публичному наказанию членами ее компании за нанесенное оскорбление. После занятий меня поймали и насильно притащили за угол школы. Моя мучительница приказала мне снять колготки. Еле сдерживая слезы, я повиновалась. Один из ребят снял ремень с пояса и подошел ко мне. По кивку ее головы он нанес мне удар ремнем по икрам ног. От пронизывающей боли я упала на колени. Мне было велено встать. Я молила о пощаде, однако мои слезы только подогревали азарт истязателей. Я перенесла десять ударов, которые рассекли мои ноги в кровь. Меня наказывали на глазах у десятков школьников, дабы никому не было повадно ходить по ногам элиты школы. Никто даже не подумал за меня заступиться. Никому не было дела, что каждый удар наносил увечья не только моему телу, но и достоинству. От боли слезы градом лились из глаз. Мне было нестерпимо больно и стыдно, однако я даже не думала сдвинуться с места. Страх и безнадежность парализовали мою волю. Стиснув зубы, я с покорностью жертвы принимала каждый удар и насмешки.

Воспоминания о таком зверском наказании выбросили адреналин в мою кровь. Щеки от этого стали пунцовыми, дыхание участилось. Несмотря на то, что нас в лифте было всего двое, я подошла к своей мучительнице вплотную и вежливо поздоровалась. В ответ – абсолютно не заинтересованный во мне взгляд. Меня она, конечно, не узнала, да и не могла узнать. Я прекрасно понимала, что за маской напускного равнодушия кроется сильное раздражение от моей близости. За долгие годы ей так и не удалось освободиться от своей фобии.

Шли секунды, а я продолжала стоять рядом и нагло рассматривать первую героиню из моего черного списка. Правильная осанка, взгляд исподлобья, родимое пятно на ее шее в виде сердечка, волосы всегда собраны наверх в пучок, строгая одежда и слегка погрызенные ногти на руках… Она не изменила своим привычкам! Лифт бесшумно поднимал нас наверх. Ничего не подозревая, она нервно просматривала ленту новостей в своем телефоне, а я смотрела в раздраженные от моего присутствия глаза своему прошлому. К большому облегчению для моей школьной мучительницы, лифт наконец остановился. Я попрощалась и вышла на несколько этажей раньше, чем она. Эта встреча окончательно убедила меня в том, что запланированный мной спектакль не просто имеет место быть, но его громкая премьера обязана начаться прямо с этой минуты.