Сергей Кириллов - Ангел из Сетубала

– Еще немного осталось! – прокричал мне Ван Хайден. – Еще пару-тройку залпов, и мы выйдем из зоны обстрела.

Но залпов больше не было. Англичане прекратили вести залповую стрельбу и открыли по нам беглый огонь. Орудия стреляли поочередно. Заканчивали стрелять последние, а первые уже были перезаряжены и снова открывали огонь. Стрельба велась без перерыва, и предугадать, куда ляжет очередное ядро, было невозможно. Оставалась надежда на мое мастерство рулевого и на удачу. Я отчаянно крутил штурвал влево, вправо, опять вправо, влево. Бриг вилял, кренился из стороны в сторону, выписывал немыслимые зигзаги, словно заяц, удирающий от погони.

Расстояние между нами и шхуной увеличивалось. Мои товарищи по несчастью, как могли, подбадривали меня.

– Давай, Перейра! Давай, Диего! Еще немного осталось!

Ядра сыпались градом, поднимая тучи брызг. Вода вздымалась, пузырилась и пенилась, казалось, что еще немного, и она закипит.

Одно из ядер пролетело над моей головой, обдав меня смертельным холодком. Оно пробило косой парус на грот-мачте и плюхнулось впереди корабля, взметнув очередной фонтан. А еще через мгновенье раздался треск, и фок-мачта, перебитая другим ядром, переломилась, словно срезанная бритвой, и стала падать в сторону левого борта.

– Берегись, Бенито! – что было силы, заорал я.

Но в этом шуме и грохоте он не услышал меня. И тут же громадное тридцатиметровое бревно, бывшее когда-то мачтой, всем своим весом обрушилось на него. Бедняга не успел даже вскрикнуть. Удар был настолько сильным, что голова его треснула, как перезрелый арбуз. Кровь брызнула в разные стороны, окрашивая светлые доски палубы в алый цвет. Из трещин в голове на палубу медленно и тягуче вытекали серые мозги. Корабль еще раз тряхнуло, и к моим ногам подкатился какой-то шарик, ткнувшись в мой сапог, он остановился. Это был глаз Бенито. Своим черным зрачком он вопросительно уставился на меня. Я содрогнулся и поежился. Вспомнилась недавняя похвала Родригеса, отпущенная Бенито: «Глаз – алмаз». А теперь этот «алмаз» лежал у моих ног, а сам Родригес уже кормил рыб в океане. Как все зыбко в этой жизни.

Упавшая мачта разрушила часть бортового ограждения и накренила наш бриг набок. Она была больше, чем наполовину в воде и замедляла ход судна, очень мешая мне маневрировать. Доменико и Ван Хайден, вооружившись топорами, уже рубили канаты, державшие мачту. Освободившись от крепежа, тяжелая мачта медленно стала сползать в воду, увлекая за собою изуродованное тело бедняги Бенито.

Вдруг раздался сильный взрыв, треск обшивки, корма подлетела вверх, а судно клюнуло носом, едва не зачерпнув океанской воды. Не удержавшись на ногах, я перелетел через штурвал и грохнулся на палубу. Недалеко от меня лежал Ван Хайден, а чуть поодаль Доменико. Первым опомнился голландец.

– Что это было, Перейра? – закричал он мне.

– Похоже, что эти гады в нас попали, – ответил я, поднимаясь на ноги.

Ван Хайден выругался, вскочил и, прихрамывая, побежал к корме. За ним последовал и Доменико. Они, перегнувшись через ограждение, что-то рассматривали внизу, при этом быстро жестикулировали.

Англичане еще продолжали стрелять, но ядра уже падали позади нашего судна. Мы вышли из зоны поражения их пушек. Через несколько минут голландец и испанец подошли ко мне.

– Что там? – спросил я.

– Ерунда. Пробоина в борту выше ватерлинии. Мы с Питером ее быстро залатаем. Там работы на час.

– Так-то оно так, – задумчиво проговорил Питер. – Но там еще руль пострадал. Его практически нет. Огрызок какой-то остался.

– Не может быть! – воскликнул я и крутанул штурвал из стороны в сторону.

Корабль слабо реагировал на мои команды.

– Да… – я почесал затылок. – Плохи наши дела. По спокойной воде доползем до берега. Сейчас посмотрю карту и составлю маршрут до ближайшей земли. Только бы шторма не было.

Мы втроем с тревогой посмотрели на темнеющее небо.

– Да что там шторм! Из такой передряги выбрались, врагу не пожелаешь. И ничего, живые и здоровые. Плевать на шторм. Один только Перейра пострадал.

– Ты, что, несешь, Доменико? Я в полном порядке.

– Ты в материальном смысле пострадал, Диего. Не получишь ты теперь бочонок вина от Бенито, – врач радостно захохотал. – Бенито – жадюга. Он лучше на дно пойдет, чем хорошему человеку вина поставит.

Шутка была плоской, как доска, но он так заразительно смеялся, что мы с Ван Хайденом не выдержали и захохотали вместе с ним.

– Ага, жадюга он! – кричал сквозь смех Ван Хайден. – Это он специально башкой об мачту треснулся, чтобы денег на вино не тратить!