Владимир Ераносян - Медиакиллер

– Мне грешным делом кажется, что американцы меньше мечтают о дестабилизации России, чем ты о восстании. Не в одной ли вы упряжке? Неужто все так плохо? Единственное, с чем я могу согласиться, так это с тем, что медиа-война идет с переменным успехом. И с чем я не соглашусь никогда – что мы не научились противодействовать информационным угрозам извне. Просто были семь тучных лет, а теперь настали не самые лучшие времена…

– И это говорит информационный киллер номер один? – вызвал улыбки аудитории въедливый студент. И тут я заметил, что его мало интересует реакция всей аудитории. Он рассчитывал на плебисцит иного рода. Слева, на первой парте сидела довольно сексапильная брюнетка. Я, кажется, видел ее в минувшую пятницу в клубе «Сохо» в компании «мумифицированных» звезд, которые никак не могли понять двух вещей – что они постарели, и что они уже ничего не решают. И что тут странного… Кто не тешит себя иллюзиями – пусть присматривается к погосту…

Да, это она щипала кумира 80-ых за седой загривок, улыбаясь свежестью и упиваясь самой откровенной лестью своих конкуренток, коей является зависть. При всем при этом она успевала строить глазки и мне. Мне, а так же никелевому магнату, бывшему футболисту, брянскому мяснику, кучерявому девелоперу, кредитующему девелопера банкиру, прикрывающему банкира девелопера чиновнику, икорному контрабандисту, известному комику и неизвестному драматургу. Непризнанный гений попал в поле ее зрения только потому, что был похож на влиятельного сенатора и птицевода, активно выступающего против вступления России в ВТО…

– Номер один? Вы мне льстите. К тому же я бывший, – поправил его я.

– А что бы Вы посоветовали действующим? Как обезопаситься? – тренировался брать интервью очкарик.

– Способов тьма. Можно отвлечь – подменить главное событие. Можно исказить – извратить его суть. Можно дискредитировать источники информации противника и героизировать наши. Где-то опровергнуть, где-то умолчать. Или масштабировать нужные детали события. Или стать ньюс-мейкером, сказать первым о том, что еще не стало новостью номер один, но наверняка вызовет общественный резонанс. Есть еще псевдо-опровержение – это когда мы опровергаем то, чего нет, чтобы оно было. Дезинформация, наконец. Поверьте, в России есть специалисты по части организации паники и ее нивелирования.

– То есть народ всегда можно запутать, заболтать, обмануть, склонить общественное мнение на свою сторону. Мы что и впрямь «медиасапиенс», планктон, амебы? Мы – безропотное быдло и нами так легко манипулировать?

– Я так не думаю. Есть одна вещь, которая все перечеркивает.

– Какая? – почти хором спросили студенты.

– Нет ничего тайного, что когда-нибудь не станет явным… Это ахиллесова пята любой медиа-войны. Я не испытываю пиетета перед Геббельсом. Информационный киллер фюрера был успешен только в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Его медиа-война в итоге была с треском проиграна союзникам… Хотя, безусловно, пропагандистская машина, построенная третьим Рейхом, была мощным инструментарием идеологии нацизма. Фюрер был блестящим оратором, и Геббельс виртуозно владел словом. Своим словом они пестовали свой миф и заставили поверить нацию, что этот миф – реальность. Потом миф был развенчан историей, но слово еще будоражит умы. И спустя время рождает новые мифы. Слово есть поступок. Это сказал Лев Николаевич Толстой.

Одно слово, пророненное в телеэфире, может изменить историю. И не всегда оно исходит от медиа-комбинаторов, заносчиво полагающих, что они оседлали общественное мнение и дергают его за ниточки… Есть что-то, что не подвластно манипуляции. Что умнее, могущественнее, влиятельнее медиа-ресурса. Я не знаю, что это – случайность, человеческая совесть, герой-одиночка или Бог, но это есть…

– Снова эта детская сказка про героя-одиночку! – поправил очки неутомимый спорщик, – Будто нет системы, которая контролирует телевидение. Нет чекистов-цензоров. Нет суфлера, чей текст воспроизводит диктор. А может скажете, что это инкубаторское вещание – лишь самоцензура?

– Это хорошо, что Вы не верите в силу одиночки. Значит, детство закончилось, – согласился я, чем вызвал одобрительный смех аудитории. Лучший способ завоевать симпатию слушателей – уместная шутка.

– Значит ли это, что журналист Вашего уровня не может быть неангажированным? – снял очки мой оппонент. При этом парень опустил глаза, достал платок и принялся бережно протирать линзы. Они запотели, а ему так хотелось наблюдать за темноволосой красоткой.