Сергей Мартин - Кукловоды

–– Зачем? – забеспокоилась девушка. – Может, не надо?..

–– Надо. Мы должны выяснить вашу личность. Сейчас проедем в отделение и созвонимся с комендантом вашего общежития. Если он подтвердит, поедете домой. Не беспокойтесь, на долго мы вас не задержим. Кстати, как вас зовут?

–– Алёной… Алёна Митина.

–– А сколько тебе лет?

–– Восемнадцать.

–– Ну, хорошо, идём, Алёнушка, – сказал капитан, легонько подтолкнув девушку к машине.

Она с волнением вошла в фургон и села на край длинной мягкой кушетки, тихо и настороженно сказав, бесцеремонно рассматривающему её, полковнику "Здрасьте", а вслед за ней влезли и оба офицера. Машина сразу тронулась с места и быстро покатила по проспекту.

–– Её Алёнушкой зовут, – с усмешкой доложил шефу Осколков. – Студентка.

Полковник сидел напротив девушки и в упор оценивающе смотрел на её высокую грудь, соблазнительно обтянутую тонким джемпером.

–– Что вы так смотрите на меня? – смущенно и с беспокойством спросила она, почувствовав этот плотоядный раздевающий взгляд.

–– Красивая девочка, – констатировал полковник, подсаживаясь к ней и обращаясь к своим подручным. – У тебя уже был мужчина? – цинично спросил он её.

–– Что?.. – удивлённо и с лёгким замешательством спросила она, а, поняв суть вопроса, вспыхнула и с возмущением ответила: – А вам–то что за дело?

–– Надо же, неужели до сих пор ещё не трахалась? Для кого бережёшь себя, красавица?

–– Что вы себе позволяете!?

–– Многое, детка, очень многое, – ответил Николай, придвинувшись к ней и бесцеремонно обнимая за плечи. Она попыталась высвободиться, но он со зловещей и слащавой усмешкой сказал: – Например, я намерен оттрахать тебя и порвать, как Тузик тряпку, моя сладкая.

Мужики, сидящие в машине, похотливо хохотнули, и Алёне стало страшно. Девушка почувствовала на своей груди руку этого неизвестного самоуверенного наглеца, а другая его рука пыталась протиснуться меж её крепко стиснутых ног. Это уже не было шуткой, и ужас от близости беды охватил девушку.

–– Выпустите меня! – закричала она и попыталась вырваться из ненавистных мерзких объятий неизвестного мужчины в штатском, от которого исходило нечто властное, зловещее и омерзительное, отчего по её коже пробежали мурашки. Но рука полковника уже схватила её за волосы и рывком опрокинула на кушетку.

–– Не–ет! Не–ет!! – отчаянно закричала девушка, отбиваясь от этих сильных рук.

Двое милиционеров быстро бросились к ней, и на её запястьях тут же защелкнулись наручники, приковавшие их к поручню. Она оказалась беспомощно лежащей на кушетке и не способной даже отбиваться, а трое мужиков сноровисто стянули с нею брюки и задрали к горлу джемпер, обнажив красивое гармоничное тело.

Алёна видела перекошенные похотливой гримасой лица мужчин, торопливо расстегивающих ремни на брюках, и ужас от осознания предстоящего насилия и бесчестия охватил бедняжку. Из глаз её брызнули слезы, и она стала умолять их:

–– Отпустите меня… Не надо… Прошу вас, не надо… Не трогайте меня!

Но эти мольбы лишь подогревали насильников. Полковник снял брюки и присев рядом с ней, с вожделением провел ладонью по гладкой шелковистой горячей коже на животе девушки, рассматривая её всю горящим взглядом маньяка. Потом он с силой стиснул в ладонях её груди, словно хотел выдавить сок из персиков, и она закричала от боли.

–– А–а–а!!! Пусти–и! Больно!…

Этот крик лишь подтолкнул Николая. Он прильнул к её груди губами и стал сначала остервенело ссосать её соски, а потом, как вампир, вонзил в мягкую податливую плоть свои жёлтые прокуренные зубы, с удовольствием ощутив на языке солоноватый вкус брызнувшей крови. Дикий вопль невыносимой боли оглушил насильников. Девушка отчаянно забилась на кушетке, но две пары сильных рук схватили её за ноги и, заведя лодыжки за голову, зафиксировали их наручниками.

–– Станок готов к работе, шеф, – сказал Осколок и хохотнул, звонко шлёпнув тяжёлой ладонью по гладким и бесстыдно выставленным на всеобщее обозрение ягодицам девушки. – Порвите эту целку. Она так и просится на х…

Алёна рыдала, с ужасом и отвращением ощущая, как чьи–то руки ощупывают её ноги, бедра, промежность, как чужие дрожащие и потные пальцы раздвигают вульву и грубо входят во влагалище, разрывая нежную кожу…

Ей было очень больно, и её мутило от омерзения и страха, а тело сотрясала нервная дрожь, что вызывало смех и мерзкие похабные шуточки у её мучителей. Алёна ждала скорого неотвратимого бесчестия, почти смирившись с этим неизбежным позором, и в полубреду молила Бога, чтобы ЭТО поскорее кончилось, но девушка ещё не знала, что это – только прелюдия к невыносимо долгой ночи кошмаров, которые ей предстояло испытать перед тем, как умереть в страшных муках…