Они удостоверились, что я и есть Дэнни Бойд, и обыскали меня со знанием дела. Убедившись, что я не прячу никакого оружия, они вывели меня за угол дома к ожидавшему нас черному "седану". Едва я сел на заднее сиденье, как мне завязали глаза и заткнули уши. После этого началось мое путешествие – бесчувственное, в буквальном смысле слова, если не считать горьковатого привкуса во рту, усиливавшегося с каждой минутой. Казалось, прошли две скучные и монотонные жизни, прежде чем их грубые руки выдернули меня из машины и повели вперед, подталкивая с двух сторон. Мы долго шли по чему-то твердому, напоминавшему бетонную дорожку, сделав одну остановку на полпути, пока нам открывали дверь. Я определил это без труда, но зато мое сердце едва не оборвалось, когда нога, не нащупав опоры, провалилась в пустоту. Через мгновение мы уже спускались по ступенькам. Наконец мы снова остановились, и тампоны из ушей были вынуты.
– Теперь ты можешь снять повязку, Бойд, – сказал один из них.
Я слышал их удаляющиеся шаги, пока мучился с узлом. Потом за ними хлопнула дверь, и в этот момент мне удалось снять повязку.
– Привет, Дэнни, – произнес усталый голос, – как тебе понравилась поездка?
От внезапного яркого света я зажмурился на мгновенье, затем открыл глаза. Я стоял посредине тесной подвальной комнатки с некрашеными стенами, освещенной единственной лампочкой, которая свешивалась с потолка на истершемся шнуре. Мебели было немного: некрашеные стол и стул, коврик, изъеденный молью, и старая кушетка. Зеленые беспокойные глаза Фрэн Джордан следили за мной из угла комнаты. Лицо ее выглядело бледным и утомленным, а шелковая блузка и брюки были сильно измяты. Она попробовала улыбнуться, но тут же оставила свою попытку.
– Если это твоя затея, Дэнни Бойд, – начала она неуверенно, – то за такую шутку тебе стоит перерезать горло тупой бритвой.
– Что ты, милая, – решительно запротестовал я, – это придумал кто-то другой. Как все произошло?
– В субботу утром, – она встряхнула головой, будто не веря сама себе, – я была в магазине, хотела купить что-нибудь на выходные. В той же самой одежде, что и сейчас. Ко мне подошел здоровый детина и спросил, не я ли Фрэн Джордан. Потом он сказал, что мой шеф Дэнни Бойд попал в большую беду и срочно нуждается в моей помощи. Зная тебя хорошо, я этому не удивилась и, не раздумывая долго, пошла следом за ним. Он втолкнул меня в машину, и следующее, что я помню...
– Была повязка на глазах и тампоны в ушах? – предположил я.
– Точно! – воскликнула она. – Они привезли меня сюда, и с тех пор я здесь. Дэнни, – произнесла она вопросительно, – какой сегодня день?
– Ты даже этого не знаешь? – удивился я.
Фрэн пожала плечами.
– Здесь это не имеет значения, Дэнни. Мне кажется, я просто потеряла счет дням.
– Сегодня среда, – ответил я. – Но чем ты тут занималась, Фрэн?
– Ничем, – на этот раз ей удалось улыбнуться, – и в этом, может быть, вся беда. У меня есть кушетка, чтобы спать, с отоплением все в порядке, а та дверь, что за мной, ведет в ванную. Три раза в день мне приносят еду. Я думаю, они заботятся о том, чтобы я была в хорошей форме, когда сойду с ума.
– Они даже не сказали тебе, зачем привезли сюда?
– Ни слова, – ответила она мрачно. – Единственный просвет в заведенном здесь порядке был сегодня, когда они заставили меня поговорить с тобой по телефону. Один из них отвел меня в гостиную, и там была Она.
– Она? – переспросил я.
– Да, эта раззолоченная стерва. Она и задумала все это! – горько сказала Фрэн. – Эта...
Дверь внезапно распахнулась, и один из громил нарисовался в проеме.
– Бойд, – промычал он, – на выход!
– Если зовут выходить, то нужно выходить, – слабо улыбнулась мне Фрэн. – Держись, Дэнни, и постарайся дать о себе знать.
– Конечно, – ухмыльнулся я, – ты скоро выйдешь отсюда, крошка!
– Я бы хотела, чтобы ты сам в это поверил, – ответила она и отвела взгляд.
Громила молча закрыл за нами дверь и задвинул засов. Затем жестом показал, чтобы я поднимался по лестнице. Мы очутились в вестибюле, и он кивнул в направлении двери напротив нас.
– Иди туда, – буркнул он, – и не забывай, что я все время буду рядом.
Я толкнул дверь и оказался в помещении, похожем на комнату обольщения во дворце султана...
Роскошный ковер покорно утопал под моими ногами, стены, обитые темной тканью, имитировали древность. Одинокая лампа была выполнена в виде гипсовой статуэтки обнаженной женщины, которая держала в поднятых руках светящийся глобус. Маленькие острые груди тянулись к свету. Иссиня-черные бархатные шторы были плотно задернуты, образуя превосходный занавес. На огромной тахте в буйном и все-таки гармоничном смешении черного шелка и теплых пастельных тонов полулежала женщина, словно пришедшая из романов Райдера Хаггарда. Ее густые черные волосы упругими локонами спадали на плечи. Большие темные глаза искрились, как горящие угольки, а в гордом изгибе полных чувственных губ таилось что-то дьявольское. Кожа ее, гладкая, чистая, как и обивка тахты, на которой она возлежала, была цвета слоновой кости, а тончайший шелковый пеньюар – глубокого черного цвета. Он скорее подчеркивал, чем скрывал очертания ее полных грудей и округлых бедер.
Читать дальше