Сергей Михайлов - Кровавый сентябрь

– Живы? – прохрипел я, с трудом сдерживая рвущийся из груди кашель.

– Живы, – прохрипела Вера в ответ.

– Всё нормально, пап, – сказал сын.

Я потрепал его по русой голове.

– Так держать, Василий!

– Кто эти люди?

– Бандиты.

– Они хотят нас убить?

– Не волнуйся, сын, им это не удастся. Обещаю.

Раздвинув ветви кустарника, я внимательно оглядел противоположный склон, по которому мы только что спускались, в страхе ожидая появления преследователей. Но всё было тихо. У меня затеплилась призрачная надежда, что нам удалось-таки оторваться.

– Всё, пора! – Я вскочил на ноги. – Берём круто влево. Нельзя слишком удаляться от дороги. За мной!

Надежда придала нам сил. Бежать стало легче: открылось второе дыхание. Выбрав стабильный ритм, мы бежали теперь нога в ногу, как заправские бегуны.

– Держишься, парень? – крикнул я на ходу, оборачиваясь к сыну.

Он молча кивнул.

Прошёл ещё час. Мы сбавили скорость и перешли на ходьбу. По моим расчётам, мы двигались параллельно шоссе, которое должно было проходить где-то слева. Преследователей не было. Но я знал: они могут появиться в любую минуту. Поэтому расслабляться нельзя.

В полдень я остановился.

– Привал пять минут, – сказал я.

Мы разлеглись на пригорке, подставив разгорячённые лица осеннему солнцу. Сейчас бы лежать и лежать, предаваясь неге последних тёплых деньков и не думая о постигшей нас беде. Но, увы, не думать не получалось.

– Подъём.

Мы продолжили путь. Я заметил, что Васька начал сдавать. Устал, бедняга.

– Ничего, скоро всё это кончится, – попытался подбодрить его я. – Держись, ты же мужик!

– Смотри, тропинка! – услышал я голос Веры.

Действительно, чуть правее я заметил едва заметную тропку.

– Где-то рядом должно быть жильё, – сказал я. – Деревня или село. Там нам помогут.

Мы прибавили шаг. Близость людей придала нам силы. Надежда вспыхнула с новой силой.

Через десять минут лес расступился, и нашим взорам открылась крохотная деревушка, дворов в двадцать, не больше. Со всех сторон она была окружена плотной стеной деревьев. Было такое впечатление, что цивилизация прошла мимо этого дикого уголка.

Мы прошли по деревне, пытаясь найти людей, но в какую бы избу мы ни сунулись, повсюду натыкались на заколоченные двери.

– Что же это, а, Вань? – спросила Вера, вертя головой по сторонам. – Здесь совсем нет людей.

– Брошенная деревня, – ответил я упавшим голосом. – Селяне ушли отсюда в надежде на лучшую долю. В девяностых это было массовое явление, бросали целые деревни и уходили в города.

Надежда на помощь людей рухнула в одночасье. Нужно было продолжать движение. По моим расчётам, половину пути мы уже прошли. Главное – держать направление, всё время на север. В лесу я чувствовал себя как рыба в воде: запросто мог заблудиться в незнакомом городе, но чтобы в лесу – никогда.

– Глянь-ка, там, кажется, дымок! – воскликнула Вера. – Вон, над крайней избой!

– Где?

Я завертел головой, пока не заметил лёгкий дым, поднимающийся над одним из домов на самом краю деревни. Слава Богу! Значит, есть здесь всё-таки люди. У меня сразу отлегло от сердца.

Люди – это слишком громко сказано. Всего лишь один древний дедок, и больше ни души. Он копался в крохотном огороде возле избы, выкапывая картошку. На зиму, сообразил я. Изба, хоть и ветхая, скроена была добротно, видны были следы недавнего ремонта. К моему удивлению, позади дома я увидел стальной пенал гаража. Видать, цивилизация всё же слегка зацепила этот девственный уголок северной природы.

– Здравствуйте, дедушка, – поприветствовала его Вера, когда мы приблизились.

Старик не спеша разогнулся, долго вглядывался в наши лица, подслеповато щуря глаза и потирая рукой поясницу. Затем заковылял в нашу сторону.

– Кто такие будете, люди добрые?

– Дедушка, нам нужна ваша помощь.

Он закивал седой головой, будто соглашаясь с услышанным.

– Да-да… Лихие люди в лесу стали появляться. Но меня не трогают, Бог миловал. А вы, я вижу, люди хорошие. Проходите в избу, там и потолкуем.

Мы прошли в дом и вкратце рассказали ему всё, что с нами приключилось, опуская ненужные подробности. Дед долго молчал, потом угостил квасом. Мы вмиг осушили трёхлитровую бадейку.

– Плохо ваше дело, люди добрые, – сказал он, качая головой, – уходить вам надо. Скоро они будут здесь.

– Откуда вы знаете? – спросил я.

– Знаю. Лес для меня – дом родной, мы с ним одно целое. Всё, что в нём происходит, мне ведомо. Так-то.