Алексей Наст - Загляни в своё сердце

–-А может это ты? – также зло, отозвался Андрей. – Старик ведь просил тебя – возьми книгу на хранение. Нет, нет – боюсь!

Панин смутился, всунув руки в карманы, стал смотреть, как Обухов снимал отпечатки.

–-Андрей, не сердитесь, – мягко произнесла Катя. – Мы хотим вам помочь. Хотим, чтобы книги вернулись.

–-Вы действуете по привычному, отработанному сценарию: где-то что-то пропадёт, вы тут же хватаете первого знакомого жертвы или родственника и всё валите на него!

–-Ну, тебя же не было дома, когда украли книги! – взорвался Панин. – Где ты был?

–-Я был у Бега. Он подтвердит. И Левин там был. И куча народу меня видела – не брал я эти книжонки. Зачем они мне? Дед верит в лабуду про вселенскую катастрофу, а я – нет, я только жить начинаю, я мистику не признаю, всю эту предрешенность … божественную. Зачем было создавать мир, чтобы потом стереть его в пыль?

–-Не лепи мне про предсказания! Книги стоят реальных денег! Де-не-г!

–-Прекратите! – оборвала их Катя. – Андрей, пойдёмте на кухню.

Оказавшись на кухне, Катя затворила за собой дверь, посмотрела Андрею прямо в глаза: он – не он? В них кипело раздражение. Конечно, обидно, когда тебя начинают обвинять в грязном деле, и кто – свои же!

–-Андрей, успокойтесь. Вы огорчены. Панин тоже огорчен. Расскажите мне всё, что случилось с вами в день кражи. Я верю, что вы не причем, но мне надо знать точно.

–-Хорошо. Точно, так точно. Утром я позавтракал, позвонил Бегу и сказал, что приду к нему – он мастерит кухонный гарнитур, и я помогаю ему. Я согласился помогать, потому что мне предстояло весь день маяться бездельем, а так хоть какое-то полезное мне применение. В одиннадцать утра я был уже там – он отсюда близко живёт, три остановки, пешком идти пятнадцать минут. Туда же пришел Левин. Там мы были целый день и обедали там.

–-Кто-нибудь видел вас у Бега, кроме него и Левина?

–-Видели. Соседка Бега заходила попросить у него стиральную машинку, но он отказал. У него машинка «малютка» и он раньше одалживал её, а тут что-то разозлился и посоветовал соседям купить себе машинку в магазине, мол, пункт проката закрылся.

–-Во сколько она заходила?

–-В полдень. А в пять вечера пришла мама Бега и мы с Левиным ушли.

Я пришел домой. Дед уже был здесь и бабуля, и всё уже было перевёрнуто.

–-Понятно.

Катя тяжело вздохнула.

–-А Тёме вашему вы уже звонили, говорили о краже?

–-Нет. Дед никому не велел ничего говорить, а сегодня с утра пошёл к Панину.

–-Ясно… Больше к вам вопросов у меня нет.

–-Скажите Панину, чтобы он ко мне не придирался. Не я взял ту чертову книгу! Знал бы, что так повернётся, не привозил её из Бийска.

Вернувшись в управление, Катя с Паниным, отложив все текущие расследования, занялись анализом собранных данных. Из обнаруженных в квартире дяди Вани отпечатков индетефицировали отпечатки самого дяди Вани, бабули, Андрея, Панина, её – Кати, и, почему-то, Обухова. Панин, рассерженно, выбросил образцы Обуховских отпечатков в урну.

–-Достал он меня своими дурацкими шутками.

–-Злишься, что Обухов соблазнил Ленку Конкурову из адресного? Ты всё вздыхал, соплями шмыгал – рестораны, походы в кино, букеты. А Сашка, без лишней романтики, прижал её в кабинете и, как вы, мужики, выражаетесь – присунул. Все довольны – Конкурова, Обухов.

–-Я здесь причём? – на Панина было жалко смотреть, но Катя добивала его до конца. Согнула ручки «лапками суслика» и, подёргав ими, глядя поверх головы Панина, продолжила убивать начальника ледяным голосом:

–-Ах, Лена, Лена! А Обухов раз и, в постель твою Лену!

После такого наезда уместно было ожидать от любого мужчины взрыва эмоций, резкой истерики и разрыва дружеских отношений навсегда, но Катя знала Панина, знала, что он выдержит такой «удар», ещё и спасибо скажет. Так и вышло.

Панин задумался, постукал ногтём в стекло окна, потом обернулся и с сожалением согласился:

–-Да, Сашка баб окручивает по первому классу! Мне такого не дано.

Посмотрев на довольное лицо Кати, вдруг возмутился:

–-Ты чего злорадствуешь?! Тоже мне, товарищ…

Катя показательно- смиренно потупила взор.

Панин, хлопнув себя по руке листом с результатами детелоскопии, возмутился, но, уже наиграно:

–-Не успокоишься – уволю!

–-Я успокоилась, – Катя хрюкнула. Смех так и рвался наружу –представила «опущенного» Панина у постельки любовников. Обухов при этом, выставив из-под укрытого в шелковый пододеяльник одеяла, волосатую ногу, поковырялся мизинцем у себя в носу, и достав козюльку, запустил ей в побеждённого соперника.