Александр Полюхов - Сирийский гамбит. Операция «Мертвая рука»

Однако с чего в местной разведке взяли, что именно Матвей представляет особый интерес? Причем уверены настолько, что поспешили пусть с отложенным, скрытым и всё же вербовочным подходом. Наверняка, в досье, которым хвастал Джереми, отражено, как британская резидентура в Копенгагене безуспешно пыталась в прошлом вербовать советского разведчика Алехина. Почему теперь сочли, что он вдруг согласится? Очевидно, ответ таился в намеке, что MI6 лучше осведомлена о его месте в интригах московской элиты. Лучше, чем сам русский. Отсюда следовало невероятное, хотя возможное предположение, что британский источник в Москве сообщил о грядущем важном событии, в котором отставному полковнику предстояло сыграть заметную роль.

Телефон зазвонил неожиданно – из Москвы жена решила проверить мужа.

– Всё хорошо, Аннушка! Как у вас?

– Смер и Хекса гоняют по полю стаю перепелов. Ты задержишься или вернешься послезавтра?

– Послезавтра. Извини, мне неудобно беседовать, – свернул радиообмен Матвей. Шпион знал: мобильник не обеспечивает конфиденциальности разговора, особенно в колыбели западной демократии, где подслушивали самых приличных и известных людей. Что уж жаловаться клиенту мистера «Лошадиное лицо». А так хотелось поболтать с супругой ни о чем, просто послушать её голос, сказать «люблю». – Тут телефон плохо работает, помнишь, как в Скандинавии.

Анна сразу попрощалась. Скрытый смысл слов мужа ясен: его прослушивают, как в годы разведработы. «Зачем? Опять попал в историю? Только недавно вернулся из Афганистана в обличии сутенера средней руки – волосы окрашены в чёрный цвет, костюм в духе киношного мафиози, на шее золотая цепь в палец толщиной». Грустно вздохнув, красивая, уже немолодая женщина бросила риджбекам: «Домой!» Собаки, вынудившие птиц перелететь Москву-реку и забежавшие в воду, моментально вернулись к расстроенной хозяйке.

На завтраке в отеле кроме группы японцев – ох, рано встает Страна восходящего солнца! – харчевались казахи, прибывшие вчера одним рейсом с Алехиным.

Отец и сыновья – лет 25 и 20. Мощные, чуть оплывшие батя и старший выглядели помятыми (буйный вечер?). Худенький младший через очки излучал любопытство (ему еще не наливают?). Увидев русского, троица приветственно замахала руками.

– Так вас выпустили! Мы думали, арестовали.

– Спутали с членом Аль-Каиды. Ха-ха! Вы тут какими судьбами, ребята?

– На футбол приехали. Из Темиртау, однако.

– И я на матч иду. Может, вместе махнем на стадион? – моментально пришло решение: мобилизовать батыров в оперцелях. Для чего, еще непонятно, хотя, похоже, потребуется человеческий ресурс. Имеющиеся лондонские связи Матвей решил оставить в резерве – схватка только начинается. На первом этапе против MI6 придется выставить бойцов необученных и незасвеченных.

– У нас заказан микроавтобус. Присоединяйтесь. А то мы впервые в Лондоне, не знаем, как тут и что.

– Охотно покажу сей милый городишко. Пока предлагаю вкусить традиционный английский завтрак: поджаренный бекон, пережаренные сардельки, глазунья с шампиньонами и тосты. Белая фасоль в томатном соусе – на любителя. Я – не любитель.

Однообразность такой пищи, как и готовность местного англо-саксонского населения её ежедневно поглощать, свидетельствовали то ли о крепости традиций, то ли о присущем британцам упорстве. Точно понять русская душа не могла, но, привыкнув дома завтракать йогуртом или бутербродом, в Лондоне она отвергала московские привычки и тянулась к холестериновой бомбе.

В Кремле никто не вкушал сардельки, состоящие сплошь из жира и сои, там заботились о здоровье, занимались спортом. САМ тяготел к дзюдо, Администратор любил баскетбол, Секретарь Совета безопасности увлекался волейболом. В таком узком составе обсуждали положение в государстве. Внешне оно выглядело некритично: даже в условиях кризиса мировой экономики, удавалось избегать острой социальной напряженности, а военно-политические волны от смены арабских режимов не смогли радикализировать исламскую часть населения России. Даже украинская зараза «евромайдана» не перехлестнула через границу.

Тем не менее, чувство тревоги ощущал каждый из сидевших за столом. В стране росло недовольство, люди в массе своей не чувствовали удовлетворения вектором движения, точнее – отсутствием движения. Молчаливое большинство голосовало на выборах за Президента и правящую партию скорее по инерции, поскольку не видело реальной альтернативы. Шумное меньшинство вышло на улицы столицы, его активисты пытались раскачать общество. Традиционный канал влияния власти – ТВ – на глазах терял эффективность, превращаясь в реалити-шоу: «Президент учит министров работать / летит на бомбардировщике / плывет баттерфляем / находит амфору на дне моря». Публика отворачивалась от телеящика и погружалась в пучину интернета, где госконтроль отсутствовал. Остатки авторитета политиков и чиновников стремительно таяли.