Александр Елизарэ - Предатель их интересов

– Фи-ю!

– Так что, Благоев церемониться с тобой не будет…

– Не успеет, я его сам, первый! – зло ответил Санчес. – Где тут чертова аптечка? А, вот, бинт есть…

– Не плачь, он нас обоих кончит. Чертово задание, ловить своего, да еще и настоящего профи.

– Да еще и мертвяка! – заржал квадратный, испытывая явное облегчение от перевязки собственной ноги. Как он может меня грохнуть, если его нет? Быстрее я поверю, что ты меня грохнешь, а не мертвяк безголовый.

– Не знаю, не знаю. С таким базаром, все может быть…

– Забей, друг! Ну и кошка у деда, тварь! Прибью гвоздями к стене! Может она того, бешеная тварь?

– Змея пожирает свой хвост! Пожалуй, пора менять работу? – воскликнул Герман и автомобиль наконец-то газанул и помчался в ночную мглу, собирая по пути глубокие черные лужи в асфальтовых ямах, в забытых людьми закоулках старой Москвы.

Благоев осмотрел двор, обошел вокруг дома. Ни одной припаркованной у подъездов машины, все чисто. Только кот и кошка сидят на детской площадке, дремлют. Наружки нет, только ворчит какая-то ночная птица в шелестящих тополях. В подъезде тишина, посторонних запахов нет. Он осторожно повернул три раза ключ в замке своей квартиры. Мария спала или, во всяком случае, пыталась заснуть. Он снял кроссовки, стянул носки и на цыпочках прошел в ванную. Принял горячий душ и без лишних разговоров залез к жене под одеяло.

– Тебя не было двое суток, а говорил, на три часа?

– Волновалась? – мягко ответил Стас и обнял Марию.

– Немного. Иногда я схожу с ума, Стас, я хоронила тебя уже раз пять. Это когда-нибудь закончится?

– Не входи в этот лабиринт, не надо. Там тебя нет. Я сам должен найти выход, и я найду его. В конце концов, мы же не вечные. Спи, спи…

– Обними меня за талию, пониже! У тебя тяжелые руки, как всегда. Да, кстати, в полночь звонил твой старый друг.

– Крамаренко? Опять этот чертило за старое?

– Конечно… Хотел утешить меня. Утешитель херов.

– А ты?

– А что я? Алексей не нравился мне и раньше. Ты же видишь, я сплю одна…

– Давай спать, дорогая. Поговорим утром…

Ночью, в своем загородном доме, расположенном в десяти километрах от столицы, майор Крамаренко не мог уснуть, ворочался, часто вставал и ходил по-маленькому. Перед глазами вставали то вареные раки на берегу Волги, то обнаженная жена Стаса Благоева, зовущая к себе, то убитый во сне полковник Кротов, то орлиный профиль полевого командира с мертвой головой осведомителя в загорелых и волосатых руках. Спал майор последние полгода в отдельной комнате, на односпальной кровати. В другой, когда-то их спальне, спала жена и их девятилетний сын. Пару лет назад что-то не заладилось у них с женой, они более не жили как живут обычные супруги. Алексей часто, почти всегда, мечтал о красавице Марии, о ее роскошных волосах и рубиновых ласковых губах. Она была словно кошка, вечно страстная и манящая. Коричневые, восточные зрачки, безупречные густые темно-каштановые волосы, длинная шея без единой родинки или бородавки. Крамаренко терпеть не мог на женщинах бородавки, они говорили ему о нездоровье самки, страшили и отталкивали. Стасу всегда везло, ему доставался лучший ломоть и самые красивые женщины. Для Алексея, Мария была недостижимым идеалом.

В два часа ночи зазвонил мобильник в тумбочке, который майор случайно забыл отключить на ночь. Номер не определялся. Майор перевел мультяшную трубку в режим разговора.

– Кто вы? Ночь на дворе, – тихо спросил Крамаренко.

– Буквально две минуты Алексей Михайлович…

– Какого черта? Я вас не знаю? Кто?

– Вы знаете, что ваш покойный отец, генерал внешней разведки, Крамаренко Михаил Севастьянович…

– Конечно знаю! Что вы несете?

– Так вот, нам известно, что вы, не его родной сын.

– Как это? – майор обмяк и помрачнел.

– Он вам не отец. Вы приемный ребенок. Просто хотел вам рассказать…

– Валяйте, рассказчик чертов…

– Ваш родной отец погиб во время войны смертью храбрых, мать была очень бедна и отказалась от маленького Егорки…

– Егорки? Какого на хрен Егорки? Кончайте этот балаган! Я отключаюсь.

– Не сбивайте меня, я пожилой человек. А семья Крамаренко долгое время не могла… В общем ваш отец, генерал, тогда еще майор, мечтал о сыне, но это было невозможно.

– Не морочьте мне голову, а моя старшая сестра?

– Она им, конечно, родная. Она родилась в 1936. Но в 1937 году ваш отец был арестован, брошен в застенки НКВД, правда, потом его отпустили, но было уже поздно. В застенках его кастрировали, случайно или нет, мне неизвестно. Он переживал, молчал, конечно, как коммунист и сотрудник внешней разведки. Они с вашей будущей матерью нашли вас в доме ребенка. Усыновили, когда вам было полтора года. Я не лгу. Поверьте, старому человеку.