Петр Ингвин - Всемуко Путенабо

Бум!

На Кирилла наваливается темнота.

143

– А Вовка – это кто? – Рука Алекса потянулась к планшету.

– Горский, Владимир Терентьевич, – охотно разъясняет Агеенко. – Друг детства. Судьба развела, а недавно встретились опять. Я их и познакомил на Вовкином дне рождения. Все как обычно: «Алена, это Вова, Вова, это Алена». Активно лысеющий Вова галантно шаркает ножкой. «Вы танцуете?» Медленное кружение… сокращение дистанции до нуля… бархатный шепот… Валерия, его жена, с тех пор меня ненавидит.

Алексу требуется конкретика:

– Их не могло связывать что-то… серьезное?

Агеенко грубовато хмыкает:

– Не могло, а связывало. Ради нее Вовка собирался уйти из семьи, готов был супругу с детьми бросить. И если бы Аленка не увлеклась более молодым и перспективным сотрудником Вовкиной фирмы…

– Уверены? – настаивает Алекс на предыдущем тезисе.

– Более чем, – смеется Анатолий. – Я уже говорил, что мы разрешали друг другу больше, чем принято в обычных семьях. Однажды моя очередная пассия не пришла, и я, вернувшись без предупреждения, застал обоих интересующих вас голубков в интересной позиции. Пошутил еще, нельзя ли присоединиться. Вовку как ветром сдуло. Большой наивный мальчишка. Верил в любовь.

– Что потом?

– Они встречались какое-то время, пока ваш молодчик старого коня из борозды не выпихнул.

– А вы?

На губах Агеенко появляется печальная улыбка:

– Я давно понимал, что Алена уйдет. Не знал лишь, когда именно. Пока оставалась – не гнал, когда пришел срок – отпустил. Я не люблю проблем.

Алекс задумывается на секунду.

– Как вы познакомились с Аленой?

Вопрос Анатолию неприятен:

– Это обязательно?

– Желательно. Не имею права объяснять всего, но ваш ответ, возможно, спасет чью-то жизнь.

– Ну что ж, – Агеенко кивает. – Если все так серьезно…

Он встает, делает несколько шагов к окну, оборачивается:

– Об этом никто не знает, кроме нас с ней.

– Вопрос жизни и смерти, – напоминает Алекс.

– Хорошо. Но это должно остаться между нами.

– Само собой.

Алекс откровенен. Хозяин видит это.

– Дело в том, что я выкрал Алену.

– Откуда?!

– Как ни неприятно говорить… Из борделя.

142

– Как он нас выследил? – слышно приглушенно, как через вату. Разговаривают, видимо, за стеной.

– Узнал, как же еще. Нечего было свою рожу высовывать. Знал же, что я сзади.

– Ну, мало ли.

– Теперь кончать его, что ли?

Тишина из опасливо-задумчивой превращается в зловещую.

До Кирилла доходит, где он видел физиономию паренька, который открыл дверь и обрушил на бедную голову Кирилла трехкилограммовую гантелю. В прошлый раз это был утюг.

– Пацаны, – зовет Кирилл подростков, накачивающих себя для принятия судьбоносного решения. – Мне ничего не нужно. Даже не заявлял. Расписку дам, если хотите, что подарил вам все сам.

Рядом появляются две мосластых фигуры:

– Серьезно?

– У меня жена пропала.

Попытка понимания. Страх.

– И что? Типа, простишь нас и все оставишь?

Они неплохо набрали по мелочи. Деньжат вот только маловато.

– Прощу и оставлю, если поможете отыскать автора ролика.

– Чего?

– Того, кто примерно отсюда, – Кирилл подбородком указал на окно, – вчера снимал на камеру телефона.

141

Морщины на лбу Алекса выстроились по ранжиру:

– Как-как? Хотите сказать…

Он думал, что неспособен удивляться. Как же многого мы о себе не знаем.

– Ага, из него, – повторил Агеенко для непонятливых. – Она там работала. В Москве. Я в этом заведении оказался случайно, увидел Алену и не устоял. Терять было нечего – одинок, неустроен. Ей было хуже. Я предложил увезти с собой и увез. Так и познакомились.

У Алекса не нашлось слов.

– Кстати, сейчас прошлое словно прорвало, – добавил Агеенко, – прет одно за другим. Вчера одно, сегодня другое.

– Вчера? – напрягся Алекс.

– Приходил один хлыщ… как раз откуда. Искал.

– Зачем?

– Ищут с тех пор, как она сбежала. Наверное, неустойку требовать. Я дал ее новый адрес.

У Алекса руки едва не выжали воду из сдавленных подлокотников:

– Зачем?!

– Маленькая месть Кириллу. – На лице Анатолия – кривой оскал. – Если смотреть на дело юридически, то он увел у меня жену, и неважно, какие у нас были отношения. Какая бы ни была и откуда ни взялась (а, кстати, как забыть, откуда я ее вытащил?), она была моей, и мне с ней было неплохо. Молодая, битая жизнью, без запросов. Другие о таких мечтают. Главное, повторяю, что она была моей, а когда у меня берут пусть даже что-то ненужное, я обижаюсь. Теперь мы в расчете.