Петр Ингвин - Всемуко Путенабо

Пока грузится компьютер, Алекс накидывает варианты:

– Как думаешь: не могли ли через тебя искать возможность надавить на директора? Эдакая многоходовка. У Горского имущества – с твоим несравнимо.

– Не знаю. Сейчас Владимир Терентьевич отсутствует по семейным обстоятельствам. Официально – уехал в командировку, но, говорят, с женой нелады. У него такое уже бывало. Оба остынут, и он вернется.

Алекс задумывается.

– Любовница тебе не могла такую свинью подложить?

– Какая?

– Какая-нибудь.

– Никаких любовниц. У меня Алена.

– А у Алены? – Алекс непреклонен.

– Что?

– Любовники.

Кириллу очень хочется заехать приятелю по серьезной физиономии.

– И не думай, – цедит он.

– Ладно, это направление по твоей просьбе списываем, – вычеркивает Алекс строчку у себя в уме, но вопросительный знак рядом явно оставляет. – Насчет Кристины. Она могла?

– Алену? – Череп Кирилла трещит и в нем что-то почти ощутимо лязгает. – Теоретически… да. Только теоретически. Но сына…

Это выше разумения.

– У тебя два не связанных между собой эпизода. Не старайся найти одного виновного. Значит, могла?

– Говорю же: теоретически.

– Пишем «да». – Алекс делает в голове еще одну пометку.

Компьютер предлагает варианты искомого. Алекс скачивает необходимые данные на свой планшет.

– Что мне делать завтра? – На Кирилла жалко смотреть.

Он не трус, но. Потому что – не за себя.

– Беречь нервы. Выполнять все требования. Не нарываться. О деньгах не беспокойся, спонсирую из резервного фонда, потом вернешь. Можно не сразу. – Только что убранный планшет призывно завибрировал, Алекс достал его и пересказал пришедшие по почте результаты запроса. – Телефон тех, которые звонили вам обоим, оформлен на фальшивый паспорт, сейчас не действует. Не обнаруживается даже с помощью специальной аппаратуры – да, мы имеем доступ.

– А другие номера?

В ответ – довольная ухмылка:

– С последним та же история. А вот неграмотные воспользовались номером, который зарегистрирован на недавно умершего пенсионера. Те, кто прислал СМС, выключили телефон после отправки сообщения и, видимо, думали, что концы в воду. Но только что в него опять вставили аккумулятор, и мы его засекли.

Алекс и Кирилл понимающе смотрят друг на друга.

Война началась.

– Только осторожно. – Боль в глазах Кирилла.

Сын. Алена.

– Конечно. – Алекс бесстрастен, но только внешне. Он сделает как надо. – Позвоню, – говорит он и поднимается.

Кирилл остается один.

Темнота. Пустота. Бездна.

И ма-аленький свет вдали…

Завтра.

164

Не пришел. Лишних два часа простояли. Гад. Видимо, загулявший потомок нашелся за это время. Ладно, попытка не пытка, рискнуть стоило.

Вернулись они с заветной емкостью. Ночной павильон был по пути, и они решили, что можно. Даже нужно. Пусть и с переплатой за неурочность.

Дэни направился в комнату, Ян – сразу на кухню, готовить теплый праздник на двоих. Возможно, последний праздник, прощальный в этом холодном городе.

Ян с сомнением поглядел на походные алюминиевые кружки. Других нет. Скоро будет все, на новом месте. А сейчас…

Сейчас взгляд остановился на соседских бокалах. Кухня-то общая. А, ладно, помоем, не заметят.

«Бульк-бульк-бульк…» – прозрачная радость. Хе-хе, он слышал, как забугорцы говорят «глоб-глоб». Впрочем…

Новые звуки перекатывались на языке, уже нывшем от обжигавшего предвкушения. Чужие бокалы случайно соприкоснулись… Уши наполнил божественный перезвон. Словно ангелы запели.

Ангельское пение не пропало втуне. Скрипнула кровать (стены – едва ли не из обычной фанеры), прошуршали шаги, дверца соседей ощерилась черным оскалом. Щель заполнила собой сонная Давыдиха, она затягивала пояс застиранного халата и щурилась от слепившей яркости кухни.

– Ребятки, вы чего тут?

«Ребятки». Яну двадцать четыре, Дэни на год моложе. Давыдиха на пару лет старше, вряд ли больше. В самом соку. Некоторая потасканность – не в счет, голод не тетка, Дэни и Ян второй месяц вдвоем живут. Так и просится на язык колкость про столичных «противных», тьфу-тьфу-тьфу, прости Господи. И второй месяц перед глазами подзуживающая эта – то в халате, то без. Ага. Когда обитаешь бок о бок, чего только не увидишь за семь недель – то в незакрытый проем, то в окошко с улицы. Этаж-то – один и низкий. Домику сто лет в обед. Шикарная баба. Слюнки текут. И незакрытый проем – всегда ли случайно? Черные, до плеч, кудри Яна и накачанный пресс давно заставляют Давыдиху сворачивать голову. Мужик у нее пьющий, жизнь тяжелая, а жить-то хочется каждому.