Александр Стенников - Попутные рассказы

Пока я бродил по лесу всю эту неделю, понял всем своим умом, существом, что человек сотворен для счастья, что счастье есть в удовлетворении всех человеческих потребностей. А вот все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка. И еще понял, что нет в этом мире ни чего страшнее, кроме отсутствия ВЕРЫ. И сила твоя, в твоем не сокрушении, зависит только от ВЕРЫ! Нет веры, приходит страх и побеждает тебя…

Михаил, так звали моего спасителя, привез меня к себе домой, напоил, накормил, дал чистую одежду и отвез меня домой…

Я – Антон, мне почти сорок лет и я счастливый человек! Пройдя все эти испытания, я вновь обрел радость жизни. Я кардинально изменился, поменяв свое отношение к людям. Раньше мне было на всех плевать, был высокомерным и эгоистичным. А там, в лесу, мечтал о спутнике, любом, лишь бы живая душа! С тех пор, стараюсь быть ко всем добрым, и с любовью к каждому человеку…

Регулярно хожу в церковь, впервые в жизни исповедался и причастился. Делаю это, хотя бы два, три раза в год. Стал поститься, хотя бы в Страстную неделю Великого поста. Стараюсь, почти каждое воскресенье быть в храме села Калларово, который, теперь считаю – своим.

С тех событий , прошло три с половиной года…

От автора:

Сегодня Новый Старый год, (по старому стилю), 14 января 2019 года. Я зашел, в полупустой, по-праздничному уютный, вагон-ресторан. В ночном полумраке, по окнам, в такт покачивания вагона и стука колес, «веселились» разноцветными огоньками – гирлянды. Из динамиков звучала мелодичная музыка, а на столах горели свечи. За третьим столиком сидел, с виду, еще совсем молодой человек, точнее сказать, человек без возраста. Со следами не растерянной молодецкой удали и стати, которая была когда-то предметом его гордости, как залог успешности и силы. Он брюнет, с висками, подернутыми сединой. У него проницательный взгляд, прямой и не блуждающий. Наверняка, его всегда любили женщины, поэтому, его взгляд, в априори, не мог быть другим. В его движениях «улавливается» одна особенность, мимо которой не может пройти художник, – неторопливость и обязательная законченность. Некоторые называют это педантичностью; что просматривалось в аккуратно положенной салфетке, в расположении тарелочки с нарезанным лимончиком строго по центру перед собой, в абсолютном порядке разложенными приборами и в отсутствии морщинок на скатерти и лице. Ничто не может побеспокоить мира в его душе, вероятно, там раньше был хаос, сейчас же, пришло успокоение, и всё «выстраивается» как нельзя под стать. На тот момент, этот мужчина, выглядел абсолютно счастливым человеком…

И было понятно, что рассказ Антона, о злоключениях не произошёл первому встречному. В авторе Антон отличил такого же раненого и нашедшего себя, которому понятно глубоко и без лишних уточнений, почему это случилось. В начале своей жизни, до скитаний по тайге, в своем «падении», Антон постоянно понимал, что этот путь ведет его однозначно, на два метра под землю. Поэтому постоянно, ждал, искал того (чего не знал сам), что спасёт его от зависимости и вернёт в нормальное русло жизни. В лесу, Антону пришлось стать зверем, пусть раненым и тяжело переживающим свою некстати возникшую слабость, именно поэтому он был ещё не совсем потерян, и в итоге спасён…

Он не искал, кому можно выговориться или «похвастаться», какой он молодец – сумел выжить! Отнюдь, говорил об этом промежутке своей жизни, как об ошибках, которые пусть не допустит никто и никогда; он говорил о любви, в первую очередь о любви к себе, как творению Божьему…

К Антону подошел официант: – прошу, как и заказывали, – и поставив на столик тарелочку, удалился. На тарелочке парИлись, только что отваренные, три картошки в «мундирах»…

Я шут, я клоун, скоморох…

Король иллюзии, хозяин масок.

И кто скажите, объяснить мне б смог,

Что мир и так живой, и без моих красок.

А я художник, гений злой,

Все малевал свое уродство,

Писал отравленной иглой

На душах тех, в ком нет притворства.

А мир дышал, звонил в колокола…

Он цвел, он пах, благоухал цветами,

Но только мой не радовало глаз,

Если щепотки яда нет в кармане.

И вот я раб, с отравленной душой.

Мой холст – прогнил, корона спала,

Я заигрался собственной игрой,

В которой правила мне смерть писала.

Но жизнь шептала: «Встань, беги, борись!

Я верю, можешь, справишься, попробуй…»

Но я упорно брался все за кисть,

Хоть красок нет и сил сопротивляться тоже.

И вот финал, в душе осколки льда,