Анастасия Калько - Сентябрь в Алустосе

Итак, "муж-негодяй", который всегда должен помнить, как он виноват перед женой и во искупление грехов скупать для нее весь ассортимент "Картье" и "Тиффани", был вычислен. А сейчас, похоже, над ним нависла угроза развода, раздела имущества и лишения родительских прав… "Однако и бедняжка-жена, измученная мужниными фотомоделями, тоже не безупречна", – Вероника вспомнила утреннюю возню и хихиканье на балконе отеля и фривольные ласки в лифте. Так значит, эта особа, по словам Наума, претендует на дом-музей Степнова-Морского…

– Да местные власти схватят по два инфаркта на брата, если она всерьез собирается претендовать на музей, – Наум уже смолил вторую сигарету, – или приложат бабенку кирпичиком по темечку. Музей Степнова-Морского ей подавай!.. Это же жемчужина Алустоса, как наш Эрмитаж или Третьяковская галерея в Москве!

– Или как церкви, построенные без единого гвоздя в Кижи, – добавила Лиля. – Символ города, можно сказать.

– Когда она заявит свои права на дом, – Наум раздавил в урне-пепельнице окурок, – будет, пардон за мой плохой французский, полный пушной зверь. Как бы и мне на орехи не досталось. Интересно будет посмотреть на ее доказательства принадлежности к роду Степновых. И еще неизвестно, что хуже: говорит она правду, или химичит.

– Скорее всего, – неторопливо сказал Виктор, раскурив "Трисурер" из золотистой пачки, – дама желает не столько дачу, сколько отступные. Я могу представить себе ее логику: конечно, отдавать музей никто не захочет, это давно уже народное достояние и объект культуры и истории под охраной государства. И попытаются откупиться от незваной "наследницы". За сумму, удовлетворяющую ее запросы, женщина милостиво согласится сохранить существующий статус-кво.

– Все может быть, – ответил Наум, – дамочка при знакомстве сразу показалась мне зубастой щучкой на букву "с". Вполне убедительно. Сейчас она всячески подчеркивает, что пребывает в расстроенных чувствах, ее брак на грани крушения из-за того, что муж – негодяй, мерзавец, и так далее, не смог оценить по достоинству такое сокровище, как она, и мадам с разбитым сердцем готова пустить его без штанов по улице. Хорошо, если хоть невыразимые ему оставит, – в привычной своей манере съязвил адвокат.

– Подождите, – вспомнила Лиля, – теперь я вспомнила, что подготовка к этому заявлению, о котором вы говорите, началась еще весной. В этом году литературоведы отмечали юбилей, 125-летие со дня рождения Степнова-Морского, вышло много публикаций в СМИ и даже ряд передач на "Культуре" посвятили памяти мариниста. Так вот, под сурдинку появились вбросы в интернете о том, что, якобы, на войне у писателя была связь с медсестрой из санбата, и эта ППЖ родила от него ребенка в 1944 году…

– У кого в войну не было ППЖ! – воскликнул Виктор. – Были, конечно, исключения, но у многих природа брала свое… Или это помогало хоть на час-другой забыть о происходящем вокруг кошмаре без просвета, не задубеть душой…

– И якобы, писатель признал своего внебрачного сына и дал ему свои фамилию и отчество, – продолжила Лиля, – и после войны помогал ему и его матери. А Розалия – дочь этого сына и соответственно внучка мариниста. По документам ей 27 лет.

Вероника вспомнила неестественно гладкое лицо Розалии и коротковатую верхнюю губу, обнажающую при разговоре или улыбке зубы и десны. Вряд ли такое бывает от природы. А вот на результат чрезмерного увлечения подтяжкой кожи это очень смахивает. Женщине, которой нет еще тридцати лет, если она не больна, конечно, прогерией, незачем разглаживать лицо хирургическим методом. Так что документы Розалии следовало бы досконально проверить. Что, если дама перед началом дела о наследстве убавила себе десяток лет в паспорте?..

Она поделилась этой мыслью, и Лиля в ответ предположила:

– А может, она убирала шрам или родимое пятно. От этого лицо тоже выглядит не вполне натуральным…

– Угадали, дети мои, – одобрительно кивнул Наум, – она мне сказала, что все детство и юность страдала от родимого пятна на щеке. Что-то там не удалось убрать с первой попытки, и пришлось ложиться на операционный стол трижды. Поэтому, дескать, ее лицо и выглядит так своеобразно. О чем ее ни спроси, на все у нее есть документально подтвержденный ответ. Интересно, сколько места занимают все ее документальные свидетельства? Трехтонки, наверное, уже не хватит!

***

Когда они вернулись в отель, чтобы переодеться для похода в боулинг-клуб, Вероника спросила: