Ричард Пратер - Эффект Эмбера

Приехав по указанному адресу, я обнаружил весьма солидный коттедж на две семьи с двумя спрятанными подъездными дорожками, ведущими к капитальным боксам для машин по обе стороны коттеджа. Однако черного «мерседеса» с номерным знаком 033 КДГ нигде не было видно.

Каждая из двух частей коттеджа имела свой собственный номер. Коллет жил в дальней от меня. Я свернул на обочину и выключил мотор. Тягучая боль сковывала мой затылок. Я энергично встряхнул плечами, осторожно подвигал головой и, наконец, вылез из машины. Было только начало пятого, и я не видел причин для особой усталости, возможно, это результат экскурсии по владениям доктора Линдстрома.

Я снова подвигал плечами, подошел к входной двери и позвонил, вовсе не надеясь кого-нибудь застать дома. Как и следовало ожидать, на мой звонок никто не отозвался. Тогда я позвонил еще раз и повернул дверную ручку. Дверь приоткрылась.

Я замешкался на пороге, коря себя за опрометчивый поступок. Если бы я подумал немного, я, вероятно, ни за что не решился бы явиться в чужой дом без приглашения, тем более в дом человека, скорее всего не виновного в каких-либо противоправных действиях.

Я огляделся. Улица пуста, вокруг ни души. И мне ужасно хочется узнать, что может быть общего у Коллета с типами вроде Верзена и Хоука. К тому же, убеждал я себя, вторжение в незапертую квартиру отнюдь не означает посягательства на личную собственность. И потом, каким образом может узнать о моих действиях Коллет, не говоря уже о капитане Сэмсоне? И все-таки, сказал я себе, это чревато огромными неприятностями. Однако уйти не поспешил.

Прикрыв за собой дверь, я прошел в гостиную, неслышно ступая по пушистому красному ковру.

Низкий бежево-золотистый диван, большое кресло, обитое такой же тканью, и два деревянных стула с высокими прямыми спинками. У стены – передвижной книжный шкаф, в углу – бар на резиновых колесиках. А еще – телевизор и низенький столик с двумя керамическими пепельницами, полными окурков.

Вполне резонно полагая, что я здесь один, я все-таки громко крикнул:

– Хэлло! Есть кто-нибудь дома? Хэлло-о-о...

Тишина. Подойдя к двери слева, я приоткрыл ее и заглянул внутрь. Окна комнаты были скрыты тяжелыми портьерами, и там царил полумрак. Я включил свет и осмотрелся. Это была спальня, чистая и опрятная, постель заправлена, все на местах. Она выглядела нежилой, почти стерильной. Я потушил свет, вернулся в гостиную и направился к другой комнате – справа, дверь которой была открыта.

Там тоже царил полумрак, в котором с трудом различались контуры мебели. Я нащупал на стене выключатель, и в комнате вспыхнул свет. Это была вторая спальня, в которой, несомненно, кто-то жил. Не похожая на ту, другую, весьма неопрятная, разве что потолок не порос мхом. Разобранная постель со скомканными простынями и одеялом в изножье, снятая подушка, ворох газет на прикроватной тумбочке, заваленное какими-то шмотками кресло, еще один столик с кипой журналов и книжек в мягких обложках. Беспорядок на трюмо отражался в треснутом зеркале трельяжа, забрызганном чем-то белым, и... что-то еще, метнувшееся в одной из его створок.

Холодок пробежал у меня по спине, от копчика до затылка, я невольно съежился, втянув голову в плечи. В зеркале мелькнул человек, размахивающий каким-то блестящим острым предметом и явно намеревающийся ударить меня по голове. А я тем временем едва переступил порог комнаты, да так и застыл на одной ноге, не успев обрести равновесия, поэтому у меня не было физической возможности увернуться или отпрыгнуть в сторону. Я сделал единственное, что было возможно в моем положении: расслабил мышцы опорной ноги или по крайней мере попытался сделать это, но у меня подкосилось колено, и я начал падать.

Теперь напряжение в бедренной и икроножной мышцах несколько ослабло, но не совсем, недостаточно. Я чувствовал, что падаю слишком медленно, и, чтобы уберечь голову от занесенного над ней какого-то металлического предмета, попытался наклонить ее вперед и влево, непроизвольно напрягая при этом шейные мышцы. И, видимо, именно это отчасти помогло мне, но только отчасти.

Он настиг меня. Правда, ему не удалось ударить меня тем, что у него было в руках, по темечку. Скользящий удар пришелся по правой части моей головы, иначе он наверняка вырубил бы меня на несколько минут, часов, дней, а может быть, и навечно. Однако и такого удара оказалось достаточно, чтобы я на какое-то время погрузился во мрак. Удар придал мне ускорение, и я снопом рухнул на пушистый ковер, инстинктивно пытаясь откатиться в сторону. Лежа на спине и упираясь локтями в пол, я старался приподняться и сбросить темную пелену с глаз. Вдруг в комнате на какое-то мгновение стало светло, и тут левое ухо и всю левую половину головы пронзила острая боль от сокрушительного удара.