Валерий Черных - Последний штрих

Велихов ещё с минуту придирчиво рассматривал своё отражение, трогая пальцами припухший подбородок и ссадину на макушке. Рана пустяковая, кровь уже не шла, хотя не мешало бы обработать чем-нибудь. Он отвернулся от зеркала, сбросил кожанку на кресло и, на ходу стягивая с себя свитер, пошлёпал в ванную комнату. Окинул взглядом стены, выложенные слегка поблекшим от времени кафелем, сантехнику брежневских времён, открыл кран над чугунной ванной, попробовал рукой воду и удовлетворённо кхекнул. Горячий душ – самое то, чтобы привести себя чувство. Уперев поднятые над головой руки в стену, он довольно долго стоял под приятно массирующими спину струями из душевой лейки, затем тщательно намылился с головы до ног, а когда смыл пенные хлопья, почувствовал, как из тела уходит усталость. Тщательно вытершись жестким махровым полотенцем, он оделся, осторожно, двумя пальцами взял лежащую на стеклянной полке перед зеркалом расчёску и внимательно осмотрел её. То же проделал с зубной щёткой. Надо же, новые… Вернув щётку на место, расчесал волосы, стараясь не задеть рану на голове, и вернулся в комнату.

Вперив взгляд в матовую черноту ночи, Сергей застыл у окна. Он вновь чувствовал себя внутри системы. Системы, которая порождает таких циничных чудовищ, как Ракитин. Тех, для кого при достижении цели не существует никаких норм морали и нравственности. Давно забытое чувство… Впрочем, раньше он и сам не заморачивался в выборе средств при выполнении заданий, оставляя за собой шлейф боли и пустоты. Он убивал и не чувствовал никакой вины; наводил ствол пистолета, смотрел в помутневшие от страха глаза, нажимал на курок. Погашенный глушителем звук, отдача от выстрела, запах пороховой гари – дело сделано. И ничего уже не изменишь, не искупишь, и теперь ему приходится жить с этим. Всё произошедшее за последний месяц напрочь сломало с трудом выстроенную размеренную жизнь. Человек из прошлого грубо и дерзко вмешался в его судьбу.

Заворочался ключ в замке. Велихов прикрыл створку окна и повернулся к двери. Держа в руках поднос с ужином, в комнату боком протиснулся один из охранников. Сергей молча наблюдал за ним, не преминув отметить, что второй стоит в дверном проёме с пистолетом наизготовку – чётко соблюдают инструкцию. Вошедший аккуратно поставил поднос на стол, попятился к выходу, вышел в коридор и захлопнул дверь. Сергей подошел и, не присаживаясь, уставился на поднос. Есть не хотелось, несмотря на то что кроме пары глотков пива в его желудке с утра ничего не побывало. Натюрморт – гречка, две котлеты, тонко нарезанный кружками огурец на отдельной тарелке, три кусочка хлеба и стакан компота – вызвал лёгкую улыбку. Где-то очень глубоко внутри колыхнулись воспоминания: школьная столовая, затем армейская – практически всегда один и тот же ассортимент. Слегка наклонившись, он втянул носом воздух: а ничего, может и вкусно… Запах котлет пробудил аппетит, в животе заурчало, и Сергей быстро устроился за столом. Котлетки оказались нежными и сочными, не в пример давним, из его юности: те были жирные сухари, перемешанные с жилистым фаршем, и резко пахли чесноком. Кто-то из поваров поведал ему, что чеснок добавляли в больших количествах, чтобы скрыть запах несвежего мяса. Рассыпчатая гречка, пропитанная сытной мясной подливкой, даже на вид отличалась от советской, общепитовский. Сергей вооружился ложкой – единственным столовым прибором на подносе, – и быстро принялся за ужин. По привычке, возникшей ещё в далёком детстве, когда они с братом наперегонки уплетали еду с одной сковороды, он менее чем за минуту очистил стоящие на подносе тарелки, облизал ложку и расслабленно откинулся на спинку стула. Мозг отреагировал на сытый желудок, потихоньку впадая в блаженно-сонливое состояние. Велихов тряхнул головой, отгоняя сон, дошел до кровати и завалился прямо на покрывало.

Мысли, запертые в подсознании, которые он подавлял все последние часы – мысли о дочери – предательски зашевелились в голове, вызывая чувство острой досады и раздражения. Получалось, что сам того не желая, он подставил её. Виноват, кругом виноват! Если бы тогда пуля, застрявшая в бронике, достигла цели, то не было бы всего этого. Дочь жила бы спокойно, училась в университете, гуляла с друзьями и не стала бы разменной монетой в грязной игре, затеянной «конторой». Велихов заложил руки за голову, потянулся и резко выдохнул. Если бы да кабы! Если бы… Если бы не умерла мама, если бы он не поехал на похороны, если бы не встретил одноклассницу Аню, если бы она просто шуганула его и Даша не появилась бы на свет. Если, если, если… Чёрт, что он несёт! На самом деле существует только одно «если»: Ракитин и тот, кто стоит за ним. Именно они сломали ему карьеру и саму жизнь. Кем бы он был сейчас, если бы не они, если бы не их подстава? Хотя его, нынешнего, абсолютно не прельщала карьера цепного пса государства – киллера-ликвидатора, исполнителя непонятных приговоров.