Владимир Козлов - Горькое молоко -2. Тюремный шлейф

Он надавил на рычаг газа и, громыхая, его инвалидка устремилась вверх по косогору в город.

Беда в то время с ребятами, огородами и проулками пробрались к сараям.

– Пошли в голубятню, чуточку пересидим там. Ключи у меня есть, – он показал связку ключей, привязанных на резинку к спортивным штанам.

– А с рыбой, что делать будем? – испортится ведь, – спросил Туман у Беды.

– Делить между собой нам нет никакого смысла. Достанутся крохи, отдадим её Портных, они на всю семью ухи наварят.

– Как думаешь, задел, я ему глаза или нет? – переживая, спросил Беда у Тумана.

– Думаю, что нет, если бы в глаза попало стекло, он самостоятельно едва – ли пошёл к болоту обмываться. И вообще я читал, что сталинит редко ранит водителей при хлебно-гранатных ударах. Да ты и сам – же видал, как он выходил из машины и шёл к болоту, – успокоил его Туман.

– Вон дядя Гриша проехал, – увидал в щель между досок инвалидку Витька Перо. Вот бы у кого узнать?

– Я пойду, сбегаю быстренько к нему, и опять сюда приду, закрой за мной дверь, – сказал Беда Туману.

Он спустился с полки и побежал к инвалидке. Дядя Гриша в машине, протирал тряпочкой приборы на панели. Серый, запыхавшись, влетел в салон, и сел на переднее сидение.

– Что там дядя Гриша? – Как Куркуль, глаза я ему не попортил?

– А это ты хулиган? – взглянул на Беду часовщик, – ну ты дал. Я, по правде, не ожидал, что ты решишься на такой «подвиг.» – Страшного с ним ничего не произошло. Лицо немного поцарапало осколками, но крови много пролил, как с хорошей свиньи. Я его предупредил, чтобы он возню с милицией не затевал, но Валька такая скотина, от которой всякого ожидать можно. Меня прицепом с вами могут прихватить. Поэтому на всякий случай давай мы с тобой договоримся, как тебе говорить нужно. Слушай и запоминай, что я тебе скажу: – Первое: – сейчас идёт нерест. Рыбу ловить запрещено. Будете говорить, что ловили её, чтобы выпустить в Волгу, так как она в болоте погибнет при его осушении.

Второе: – будете говорить, что он ехал на тебя, упираясь в грудь своим москвичом, и выхода, чтобы остановить наезд, ты никакого не видал, поэтому остановил его таким способом.

И третье: – вы приехали на берег за корзиной, и что я ни о какой украденной рыбе не знал, и с Куркулем ни о чём не говорил. Ну, а из машины вы знаете, что я не выходил. С участковым если что, я переговорю. Он меня уважает, и часто ко мне обращается со своими проблемами, несмотря на моё героическое – штрафное прошлое. Короче, ты понял, как вам стряпчему нужно будет говорить. Только не сверните с курса, и всё будет путём.

– Понял дядя Гриша, всё понял, побегу мальчишкам расскажу, они в сарае сидят, ждут меня с новостями.

Беда закрыл за собой дверку машины, посмотрел в сторону своего подъезда. Пока обстановка не предвещала для ребят никаких скандальных огорчений, и это успокаивало.

…Вечером, в мягкой форме у Беды состоялась беседа, с матерью. На следующий день Серёжка в присутствии матери и Ивана давал показания следователю в отделении милиции. Случай этот во дворе Сергею прибавил негативной славы у бабок. А вскоре состоялся суд, по факту хулиганских действий и порче частного имущества. На процессе не было ни адвоката, ни обвинителя. Всё решал судья и два заседателя. Судья говорил Сергею Беде о кощунственном отношении к хлебу, в то время, когда идёт битва за урожай. Матери и Ивану была прочитана лекция о переходном возрасте и правильном воспитании подрастающего поколения, не забыв при этом упомянуть работы известного педагога Антона Семёновича Макаренко.

Суд установил факт похищения Куркулём рыбы.

Он признался в этом сам, опираясь на запретное время нереста. Говорил, что рыбу выпустил всю в воду, так как множество рыбы было с икрой.

На вопрос судьи, куда он дел садок и почему не вернул ребятам его, ничего вразумительного он ответить не смог.

Затем на своей карликовой коляске, шумно стуча опорами, в зал заседаний въехал дядя Гриша, от которого досталось и Куркулю и судье:

– Я требую вызвать в суд плотника ЖКО, Коробова Ивана, он прояснит ситуацию о дальнейшей судьбе рыбы, – возмущался он. – Вечером, того дня Иван пришёл ко мне под мухой за часами своей жены. Я по его просьбе чинил их. И мне он похвалился, что был у Вальки Куркуля в гостях, отмечали у него день республики Италии. И пил у него Померанцевую водку, закусывая жареной стерлядью и щучкой.

Валька Куркуль, от свидетельской речи инвалида окаменел. Руки его нервно затряслись. Он пытался на языке пантомимы оправдаться, но дар речи у него неожиданно исчез, а трясущаяся жестикуляция рассмешила судью и заседателей.