Григорий Шепелев - Улус Джучи

– Я красить тебя не буду, даже и не проси, – бросила она на ходу, быстро направляясь к подземному переходу. Рита перепугалась.

– Стой, погоди! Я не виновата, что пробки по всей Москве! Ведь мне надо выставляться! Что я показывать буду?

– Задницу, – прозвучал ледяной ответ. Потом прозвучало и продолжение, да такое шикарное, что у Риты вспыхнули уши. И это было ещё не всё. Когда уязвлённая опоздашка открыла дверь, навстречу ей вылетел ещё более красный Федя. Он явно был не в себе.

– Это что такое? – вскрикнула Рита, схватив его за рукав, – ты куда летишь?

– Отстань от меня! – заверещал Федя и вырвался. И умчался. Даже не поглядев ему вслед, Рита с возмущением вошла в логово остроумных тварей. Там, кроме Али, она увидела лишь одну. Это была Эльза Гишон, бывшая жена французского дипломата, который через неделю после роскошной свадьбы сбежал в Новую Гвинею, не выдержав обаяния своей двадцатитрёхлетней супруги. Оно было столь велико, что мигом сразило и довело до развода сразу двоих его сослуживцев. Мадам Гишон сидела за кассовым аппаратом и пробивала женщине чек за набор косметики.

– Что ты сделала с Федей? – топнула ногой Рита, – где Ирка с Дашей? Почему Вика не стала делать мне макияж?

– Ирка заболела, у Дашки заболел кот, – ответила Эльза, – поэтому макияж тебе не понадобится, ты будешь сегодня помогать мне. А Феде я объяснила научным образом, что размер имеет значение.

– Да, для эмоциональной лирики с описательными местами лучше всего подходит такой размер, как хорей и два вида ямба с дактельными концами первой и третьей строки, – оторвалась Аля от переглядок с приятным парнем, который проходил мимо, – а вообще, я за то, чтоб во все места вставлять концы всех размеров, если, конечно, это введение не банальное.

– Ты уже задолбала каждое утро про свою задницу рассуждать! – воскликнула Рита и проскользнула в подсобку, чтобы раздеться – но не так сильно, как Аля. Сняв куртку, шапку, ботинки и надев шлёпанцы, она села за кассовый аппарат, а мадам Гишон занялась клиентами. Но клиентов было не много, и Аля, пользуясь этим, стала размышлять вслух:

– Не все грибы можно есть, – молвила она, всё более снисходительно улыбаясь прохожим, многие из которых шарахались, замечая живость её лица, – однажды я отравилась какими-то подозрительными грибами. Это случилось вовсе не потому, что грибы неправильно приготовили. Точно так же некоторых людей невозможно слушать, даже если они говорят правильные вещи или читают талантливые стихи. Поэтому я никогда не хожу на конкурсы.

– Точно, люди такие и есть, – подтвердила Эльза, пока две её клиентки принюхивались к духам, предложенным ею, – но что такое талантливые стихи? Советую взять вот эти, за девятьсот – разница в цене небольшая, но шлейф гораздо насыщеннее … Что значит – талантливые стихи? Я не понимаю.

– Ну, это стихи, которые бьют наотмашь, – пожала плечами Аля, до смерти напугав старушку этим движением, – что здесь можно не понимать?

– Вот именно это. Я не люблю, когда меня бьют.

– Ну, и очень зря! Рожать тоже больно, но если бы никто не рожал, никого бы не было.

– Ты сравнила!

– А почему нельзя сравнивать? Меня бесит позиция Мандельштама, который против сравнения. Что угодно можно и нужно сравнивать с чем угодно и как угодно. Тогда Нотр-Дам-де-Пари всегда будет символом европейской цивилизации, а не храмом веротерпимости! Вот и всё.

– Не всё, – возразила Рита, пробив двум девушкам чек, – если мы начнём всё на свете сравнивать, нам придётся делить талантливые стихи на просто талантливые и гениальные. Мне бы этого не хотелось.

– А почему? – не поняла Эльза.

– Да потому, что нет у меня особенно гениальных произведений.

– Не неси чушь! – разозлилась Аля, – поэтов, а не стихи можно разделить на две эти категории. Стихи гения не сильнее зрелых стихов талантливого поэта. Разница в том, что талант взрослеет, а гений взрослым рождается, и от первых своих стихов до самых последних сияет ровным, неоспоримым, слепящим блеском!

– Абрамова, ты опять начиталась бреда. Примеры есть?

– Да, конечно. Есенин и Маяковский, Ахматова и Цветаева. Я, конечно, больше люблю Есенина и Ахматову, потому что от них пахнет одуванчиками и лесом, но если смотреть глобально …

– Замолчи, дура, – с тоскою взмолилась Рита, – меня от тебя тошнит!

Аля рассмеялась, давая этим понять, что участь бледной поганки её прельщает. Два покупателя, судя по направлению взглядов, поддерживали её, а три покупательницы склонялись к доводам Риты, ибо на ней одежды было побольше. Эльза держала нейтралитет. Через пять минут Рите позвонила Эльвира.