Микки Спиллейн - Весь Тайгер Манн

Пайн-Лейн, 124. Торопись! — И, не дав мне возможности вставить даже слово, Дэйв повесил трубку.

— Ты уходишь? — Камилла бросила на меня сонный взгляд из-под полуопущенных век. От ее наготы веяло счастьем удовлетворенной женщины.

— Нужно.

— Не оставляй меня, Тайгер.

— Работа, девочка.

— Мне наплевать, я хочу остаться с тобой немного дольше.

— Хорошо, тогда одевайся.

Она сделала гримасу, потянулась и проговорила:

— Отвернись.

— Теперь появилась стыдливость?! Ладно, ладно.

Я проверил мой сорок пятый. Пуля на месте, собачка поднята. Скоро мы были готовы.

Гроза продолжалась по-прежнему, вспышки молний озаряли ярким белым светом все вокруг. Лил дождь, а ветер поднял такие волны, что под ними исчезло шоссе.

Улица Пайн-Лейн находилась в самом конце района, который мог бы стать очень приятным местом для отдыха, но город разрастался в другую сторону, и этот район оказался заброшенным.

Номер 124 оказался последним в длинном ряду домов. Маленькая коробка с облупившимися стенами. Между потрескавшимся фасадом и тротуаром росла сорная трава. Далее улица переходила в пустырь.

В окнах дома не было света, но в нескольких метрах от входа стояла машина Дэйва. Я остановился параллельно с ней.

Окружающий пейзаж мне совершенно не понравился. Место и время идеально подходили для западни. Однако надо было идти. Я достал мой сорок пятый и повернулся к Камилле:

— Я кинусь первым, а когда достигну двери, подам тебе знак, и ты бегом последуешь за мной.

Она коротко кивнула и ничего не ответила. Камилла не могла говорить — она боялась.

Я побежал, готовый каждую секунду распластаться в грязи при первом же сигнале опасности.

Несколькими прыжками достиг двух мокрых ступенек у входа. Прижавшись к стене, приготовился к защите Камиллы и сделал ей знак.

Несмотря на высокие каблуки и узкую юбку, она помчалась под дождем, наклонив голову, как стрела. Я схватил ее за руку и притянул к себе.

По-прежнему ничего… Потом открылась дверь и на конце моего пистолета показался Дэйв.

— Порядок, Тайгер… Я вас прикрывал. Входите. Света нет, идите прямо.

Я захлопнул за нами дверь. Дэйв включил фонарик и, после того как обвел лучом все помещение, остановил его в одном из углов.

— Что ты об этом скажешь, Тайгер?

У подножия старого кресла с ветхой обивкой лежало тело. Подходить к нему не было необходимости. В положении тел мертвых, в их абсолютном покое есть что-то такое, чего не может изобразить ни одно живое существо.

— Безе Макколен, — сообщил Дэйв. — Следы уколов на руках и ногах. Четыре капсулы белого и два шприца в кармане. Карточка инвалида войны и список выплат в разное время банком пяти тысяч долларов… Корешки чеков показывают на траты, которые должны соответствовать серьезным отравлениям… Мы находимся у него. Он нанял это помещение на три года.

— Это все?

— Меня привели сюда сведения. Я попробовал войти — никакого ответа. Тогда я влез через окно. Его, вероятно, спустили за полчаса до моего прихода.

— Каким образом?

— Пулей, прямо в сердце. Маленький калибр, огромная скорость. Стреляли с близкого расстояния. Проклятая точность. Слива прошла через грудь, кресло и углубилась в стену. По моему мнению, это «магнум».

— Нигер Хоппес?

— Он тебя опередил.

— Еще нет. Это доказывает, что он добрался до этой местности, вот и все.

Камилла, стоящая позади нас, вдруг всхлипнула. Отвернувшись к стене, она прижала руку к губам:

— Это… ужасно!..

Дэйв опустил фонарик, который теперь освещал круг у наших ног.

— Я тут все обшарил. Ничего интересного. Дверь была не заперта. Лампа горела около кресла. Я погасил ее. У меня такое ощущение, что все произошло очень просто. Безе только что сделал себе укол. Вон игла лежит на вате, рядом бутылка алкоголя. Если хочешь, можешь увидеть совершенно свежий след от укола…

Думаю, он уселся, чтобы насладиться действием наркотика, а убийца в этот момент открыл дверь и застрелил его. Внутри никаких следов, а снаружи и искать не стоит: дождь все смыл. Чистая работа.

— У тебя его бумаги?

Дэйв достал из кармана пакет. У меня не было времени рассматривать их.

— Ладно… позже посмотрю.

— А что делать с телом? Оставить?

— Ведь мы для него уже ничего не могли сделать, так? А если дотронемся, то потом не хватит сил, чтобы оправдаться. Брось! Если Хоппес плавает в секторе, он это сделал для того, чтобы напугать нас, или из-за Агрунски, и в таком случае у него, значит, есть хорошие сведения.