Эдгар Уоллес - Тайна желтых нарциссов (сборник)

Дрезден… Из всех городов Германии он был самым любимым. Смайли любил его архитектуру, это причудливое смешение средневековых и классических зданий, чем-то напоминавшее ему Оксфорд, любил его купола, башни и шпили, медно-зеленые крыши, сверкавшие под жарким солнцем. Название его означало «город лесных жителей», и именно в нем, этом городе, Венцеслав Богемский одаривал своих поэтов-менестрелей привилегиями, осыпал подарками. Смайли припомнил тот последний визит в Дрезден, когда он навещал своего университетского приятеля, профессора филологии, с которым познакомился еще в Англии. Как раз тогда, в тот визит, он и увидел Дитера Фрея, через силу ковылявшего по периметру тюремного двора. Он и сейчас хорошо помнит его: высокий, яростный, с выбритой до почти полной неузнаваемости головой, кажущийся непомерно большим для этой тюрьмы.

Дрезден — это ведь родной город и для Эльзы. Он помнил, как проглядывал ее личное дело в министерстве: «Эльза Феннан, в девичестве Фрейман, родилась в 1917 году в Дрездене, Германия, от германских родителей, обучалась в Дрездене, находилась в тюремном заключении с 1938 по 1945 год…» Смайли попытался представить себе Эльзу на фоне ее дома, патрицианской еврейской семьи, живущей среди оскорблений и преследований. «Я мечтала о длинных золотых прядях волос, а они обрили мне голову». Ему до тошноты стало ясно, почему она красит волосы. Она могла стать такой же, как его пастушка, — круглогрудой и крутобедрой, краснощекой и кокетливой. Они иссушили и сломали ее тело, оно стало угловатым и худым, как скелет их маленькой пичуги.

Смайли живо представил себе Эльзу той страшной ночью, когда она нашла дома труп мужа и убийцу рядом, представил, как она, задыхаясь от слез, сбивчиво объяснила убийце, почему Феннан оказался в парке рядом со Смайли. Он представил себе и Мундта, холодного и логичного, убеждающего ее, склоняющего и уговорившего, убедившего в конце концов продолжить игру. Хочет она того или нет, доказывал Мундт, она обязана позвонить в театр, обязана напечатать предсмертное письмо, обязана играть свою роль убитой горем жены самоубийцы, оклеветанного и не вынесшего позора. Это было невероятно, бесчеловечно, и, добавил про себя Смайли, это был фантастический риск, на который почему-то пошел Мундт.

Надо сказать, Эльза показала себя в прошлом надежным партнером и связной, хладнокровной и, как это ни удивительно, более умелой в делах конспирации, чем Феннан, из нее получался прекрасный шпион. Да и, надо отдать ей должное, после подобной ночи ее поведение было безупречным.

Стоя так и разглядывая пастушку и ее двух обожателей, Смайли спокойно анализировал ситуацию, и все стало сходиться, концы в деле Феннана начинали занимать положенные им места. Он нашел совсем другое решение загадки, решение, которое согласовывалось со всеми обстоятельствами, укладывалось в одну логическую картину, учитывало все странности характера, непоследовательность поступков Феннана. Это решение вырастало из простой арифметической задачи, не имеющей отношения к действующим лицам, — Смайли передвигал их, как кусочки сборной картинки, передвигал туда-сюда таким образом, чтобы они вписывались в сложный каркас установленных фактов. И тогда в какой-то момент рисунок стал таким отчетливым, что это уже перестало быть игрой.

Сердце Смайли забилось учащенно, изумление его росло с каждым шагом последовательного анализа всей этой истории заново, когда сцены и происшествия в свете его догадки рисовались теперь иначе. Смайли стало ясно, почему Мундт покинул Англию именно в тот день, почему Феннан выбирал так мало ценного для Дитера, почему заказал тот звонок на коммутаторе станции на 8.30 и почему его жена избежала убийственной жестокости Мундта. Теперь он знал наконец, кто написал анонимный донос. Он понял, каким же был дураком, излишне поддавшись чувствам и эмоциям, упорно отвергая то, что подсказывал ему его ум, подсказывала сама логика.

Он подошел к телефону и набрал номер Менделя. Поговорив с ним, тут же позвонил Питеру Гиллэму. Потом Смайли надел шляпу, вышел из дома и здесь же, на Слоун-сквер, в маленькой почтовой лавке около «Питера Джонса» купил почтовую открытку с видом Вестминстерского аббатства, дошел до подземки и проехал на север до Хайгейта. На почтамте он купил марку и, написав адрес жестким континентальным почерком, отправил открытку Эльзе Феннан. Текст послания был простым и резким: «Как жаль, что тебя здесь нет». Опустив открытку, Смайли заметил время и вернулся на Слоун-сквер. Ничего больше сейчас сделать было невозможно.