Эдгар Уоллес - Тайна желтых нарциссов (сборник)

Мрачные мысли доктора были прерваны стуком в дверь.

— Войдите! — крикнул он. Вошел посыльный с письмом в руке. Доктор слегка попятился. Письмо ему, адресованное в Страсбург? И тут он вспомнил, что переадресовал корреспонденцию, приходящую на его амстердамский адрес, в Страсбург до востребования и попросил хозяйку отеля брать ее. Доктор вскрыл письмо, прочел его залпом и замер без движения.

Оно было отправлено из Венеции и переслано из Амстердама. То был ответ на его телеграмму другу, доктору Триульци, жившему в городе у лагуны. Добросовестно исполнив поручение, посыльный хотел удалиться. Но доктор его окликнул.

— Минуточку, мой юный друг! Можешь ли ты оказать мне услугу и… оказать мне услугу и… Погоди минутку, я должен подумать!

Он еще раз пробежал глазами письмо. Как всегда, когда Циммертюр напряженно думал, лицевые мускулы выходили у него из-под контроля, и он корчил такие гримасы, которые могли напугать человека и похрабрее посыльного. Но заметив вдруг, каким взглядом тот смотрит на него, доктор перестал гримасничать.

— Так вот, мой юный друг, можешь ли ты заказать мне крепчайшего кофе и попросить Йозефа принести мне еще бутылочку вина!

Взгляд посыльного ясно показывал, что именно такого поручения он и ждал от господина, строящего подобные гримасы.

— Кофе и вина? — медленно переспросил он. — Мсье в самом деле сказал: кофе и вина?

— Да, да! — воскликнул доктор, подталкивая посыльного к двери. — Но сначала закажи кофе, чтобы он уже был у меня в номере, когда Йозеф придет с вином! Понял? И скажи, что кофе должен быть крепчайшим, слышишь, крепчайшим! Как лекарство!

— Как лекарство! — повторил посыльный, поспешно ретируясь. — Кофе и бутылка вина… как лекарство! Сейчас доставят.

Принесли кофе, а вскоре после этого явился Йозеф с бутылкой вина. Он внес ее с таким достоинством, словно явился вручить ключи от города Страсбурга. Пока он ставил ведро с бутылкой на стол, доктор запер дверь, положил ключ в карман и встал между сомелье и звонком.

— Йозеф, — сказал он. — Что вы предпочитаете: выпить этот кофе или чтобы я опрокинул вам на голову это ведерко со льдом?

Йозеф, откупоривавший бутылку, медленно прервал свою работу. С бесконечным достоинством он повернул голову сначала к ведерку со льдом, потом в сторону кофейника. Потом смерил доктора взглядом сквозь пенсне в золотой оправе.

— Что мсье хочет сказать? — опустив веки, спросил он тоном министра.

— Что я хочу сказать? — спросил доктор. — Что вы старый мошенник, Йозеф! Что вы сделали все от вас зависящее, чтобы сбить меня с толку. И я хочу отомстить вам, вот почему вы должны выбрать — вот этот кофейник или ведро со льдом на голову. Что вы предпочитаете?

Спина сомелье почти неестественно выпрямилась. Он поставил бутылку на стол и шагнул к двери.

— Бесполезно, Йозеф, — сказал доктор. — Дверь заперта. Вы не выйдете отсюда, пока не сделаете выбор: ведро со льдом или кофе. При мысли о вашей седине я предпочел бы, чтобы вы выбрали кофе. Но если вы будете медлить, я сам выберу за вас!

На лице Йозефа не выразилось ни гнева, ни раздражения, оно хранило маску все того же натужного достоинства.

— Сожалею, — произнес сомелье, — но должен сказать, что за двадцать пять лет моей службы в этом отеле ни один клиент еще не разговаривал со мной подобным образом. Очень прискорбно, но мне придется сообщить о нашем разговоре мадам…

— Если я сообщу о нем мадам, для вас это будет куда прискорбнее! — воскликнул доктор. — Хватит церемониться, дружище! В тот самый миг, когда я сообщу мадам, что сомелье ее отеля — отпетый алкоголик, человек, всегда пребывающий в состоянии похмелья, которое длится не со вчерашнего дня, не с прошлого или позапрошлого года, а тянется уже три десятка лет, с прошлого столетия, и не проходит дня, чтобы человек этот не опохмелялся лучшими винами из ее погреба, в тот самый миг, говорю я…

Впервые за все время маска Йозефа слегка дрогнула.

— Что вы такое говорите? — воскликнул он. — Как вы смеете даже в шутку…

Но преимущество было на стороне доктора. Сверля официанта глазами, он продолжал свою обвинительную речь:

— В тот самый миг, дружище, когда я расскажу ей об этом, вам конец, и я надеюсь, вы это понимаете. Я уже сталкивался раньше с подобным случаем, но вам, благодаря вашим изысканным манерам и необычайной памяти, и в самом деле удалось меня провести. Да-да, вы были таким подтянутым и важным, какими бывают только люди пьяные в лоск. Под винными парами вы сочиняли свои воспоминания и, мешая правду с вымыслом, создавали воображаемую картину, а это ведь и называется сочинительством. Но вы писатель-романтик, Йозеф, потому что ваши произведения не выдерживают проверки действительностью, и в этом вы похожи на большинство других сочинителей, вдохновляющихся винными парами. Но теперь вам придется, подобно Бальзаку, искать вдохновения в кофе и стать реалистом, потому что теперь я хочу знать правду о графе Пассано!