Эллери Куин - Смерть в театре (сборник)

Он пошел к уборной, а я сделал несколько шагов назад и с размаху ударил ногой по двери домика. Дверь развалилась. Сзади шериф негромко крикнул «эй», словно это было для него неожиданностью.

Я снова разбежался и ударил по двери. Я влетел вместе с ней в дом и приземлился на четвереньки на линолеум, пахнувший как рыбий скелет. Встав на ноги, нашел выключатель и зажег свет. Бэрроу за моей спиной недовольно похрюкивал.

Мы оказались в кухне, где стояла плита и висели грязные деревянные полки с посудой. Плита сохранила немного тепла, на ней громоздились немытые тарелки, которые уже начали вонять.

Пройдя кухню, я вошел в комнату и включил свет. Здесь, у стены, стояла узкая кровать, небрежно накрытая дешевым одеялом. Деревянный стол, несколько стульев, старенькое радио, крючки на стене, пепельница с четырьмя обгоревшими трубками, парочка потрепанных журналов, валявшихся на полу,— вот, собственно, и все, что находилось в комнате.

Низкий потолок мог удерживать тепло. В углу на потолке виднелся люк, ведущий на чердак. Под ним стояла деревянная лестница. На деревянном ящике лежал старый чемодан в брезентовом чехле, заполненный одеждой.

Шериф подошел и посмотрел на чемодан.

— Похоже, Руни собирался в путешествие. А потом приехали эти люди и забрали его с собой. Вещи он не успел собрать, но костюм в чемодан положил. А такой человек, как Руни, имеет всего один костюм и надевает его только тогда, когда «спускается вниз».

— Он здесь обедал,— заметил я.— Печь еще теплая.

Шериф с подозрением посмотрел на лестницу, поднялся по ней и головой открыл люк. Фонариком посветил наверху и спустился вниз.

— Вряд ли он мог оставить здесь чемодан,— сказал он.— Там, наверху, есть еще старый дорожный сундук. Ну что, поехали?

— Я не видел поблизости машины,— заметил я.— У него была машина?

— Да, старый «плимут». Гаси свет!

Он вернулся на кухню и снова осмотрел ее, потом мы вышли из дома. Я захлопнул то, что осталось от задней двери, а Бэрроу осмотрел следы на мягкой почве. Они вели к тому месту под большим дубом, где расползлись большие темные пятна,— значит, здесь часто ставили машину.

Шериф вернулся, играя фонариком, потом бросил взгляд на уборную и скомандовал:

— Садись в машину! А я все-таки загляну в этот сарайчик.

Я промолчал, наблюдая, как он подошел к деревянному туалету, открыл его и осветил внутренность фонариком.

Я сел в машину. Шерифа не было некоторое время, потом он, не торопясь, вернулся, остановился возле машины, откусил еще кусок табака и начал жевать его.

— Руни лежит в уборной,— неожиданно объявил он.— С двумя пулями в голове.

И сел в машину.

— Стреляли из револьвера крупного калибра. Обе раны смертельные. Судя по всему, я бы сказал, что кто-то очень спешил.

Некоторое время дорога круто шла наверх, извиваясь среди стоявших в мертвом молчании скал. Потом она обрушилась вниз и опустилась до высоты полутора тысяч футов над уровнем моря.

Мы выехали на широкую бугристую равнину. На ней то и дело попадались небольшие пастбища, в свете луны показалась темная ферма. Мы подъехали к дороге, пересекающей нашу. Она была немного шире.

Бэрроу выбрался из машины и стал внимательно осматривать поверхность дороги.

— Они свернули налево,— объявил он и выпрямился.— Хорошо, что после них никто здесь не проезжал.

Он снова сел в машину.

— Левая дорога не ведет к старым шахтам,— заметил Энди.— Она идет к Уордену, а потом возвращается к озеру и дамбе.

Бэрроу немного помолчал, некоторое время спустя он снова вышел из машины, включил фонарик и еще раз внимательно осмотрел перекресток. Удивленно воскликнув, он вернулся к нам.

— Направо тоже есть следы,— сказал он.— Но мы сперва съездим налево. Они вернулись назад, но сначала побывали где-то западнее.

Энди спросил:

— А вы уверены, что они сперва поехали налево, а потом уже направо? Ведь слева нет шоссе.

Шериф кивнул.

— Уверен. Следы вправо идут над следами влево.

Мы свернули налево. Холмы, высившиеся по сторонам дороги, поросли деревьями, половина которых засохла. Проехав примерно милю, увидели грунтовую дорогу, ведущую на север. Энди остановил машину. Бэрроу опять вылез, включил фонарик и показал Энди рукой, как развернуть машину, потом сел в нее.

— Эти парни не слишком-то осторожны,— обронил он.— Я бы сказал, они совсем забыли об осторожности.

А с другой стороны, им и в голову не пришло, что Энди по одному только звуку мотора сможет определить, чьей лодкой они воспользовались.