Михаил Ежов - Нежилец

— Эй! — крикнул Самсонов, заглядывая. — Есть кто?

Тишина. Можно зайти и поискать Лукина, но вдруг тот решит, что он грабитель, и пальнет по старой «полицейской» памяти? Следователь постоял на пороге в нерешительности. Наконец шагнул внутрь и вытащил пистолет.

В доме было довольно светло. По крайней мере достаточно, чтобы не спотыкаться. Самсонов шел, прислушиваясь и время от времени громко спрашивая, есть ли кто живой. Рано или поздно хозяин должен был его услышать. Хотя, если верить соседке Лукина, бывший полицейский вполне мог валяться в одной из комнат в пьяном угаре. Или же уйти, оставив дом незапертым.

Под ботинком что-то хрустнуло. Самсонов присел и вгляделся. Ампула. Через пару секунд он заметил еще одну, закатившуюся под тумбочку. Обе пустые, с отломанными горлышками.

В следующей комнате Самсонов увидел настоящую свалку. Здесь были сломанные приборы, большей частью еще советские, ящики с инструментами, мотки проволоки, пустые банки и бутылки. Все покрывал внушительный слой пыли. Похоже, Лукин то ли увлекался ремонтом электроники, то ли подрабатывал этим, но давно забросил.

Пахло кислятиной, старым деревом и картошкой.

— Кто там? — Голос прозвучал отчетливо, но негромко.

Услышав этот короткий вопрос, Самсонов вздрогнул от неожиданности.

— Я из полиции, — сказал он. — Старший лейтенант Самсонов. Разрешите войти? Мне нужно с вами поговорить.

— Давай сюда, — донеслось в ответ.

Самсонов вошел в следующую комнату. Вонь здесь стояла невообразимая — как в привокзальном сортире.

Окна были закрыты плотными занавесками, так что разглядеть Лукина оказалось нелегко. Темная фигура, укрытая до середины груди одеялом, возвышалась на железной кровати у противоположной стены.

— Тут есть выключатель? — спросил Самсонов.

— Есть, только электричество отрубили. — В голосе послышались насмешливые нотки. — Я задолжал за несколько месяцев. Как ты сказал, тебя зовут?

— Старший лейтенант Самсонов.

— А имя у тебя есть?

— Валера.

— Садись, Валера. Выпить не предлагаю, потому что нет. Или у тебя с собой?

— Нет. — Следователь взглянул на покрытый пылью стул и решил, что постоит. — Я хотел поговорить о деле Хоботова. Помните такое?

— Нет. — Лукин зашевелился, закряхтел, и вдруг на пол что-то со звоном посыпалось. — Проклятье! Собери, собери скорее!

— Да тут темно, как у черта в..! — Самсонов решительно подошел к окну и отдернул занавеску.

— Ты что творишь?! — заорал, закрывая лицо, Лукин.

Самсонов подошел к кровати и увидел то, что лежало на полу: шприц, оранжевый жгут и три ампулы.

— Ну, что смотришь? — буркнул Лукин. — Давай сюда!

Самсонов с отвращением глядел на пол.

— А сам взять не можешь? — резко спросил он.

— Мог бы — не просил! — Лукин отдернул одеяло и показал тощие, похожие на палки ноги, обтянутые синей кожей. — Диабет, — сказал он. — Не могу встать. Гажу и то под себя. Под кроватью у меня детская ванночка, наверное, уже полная. — Он усмехнулся. — Может, вынесешь, раз уж ты здесь?

— Не похоже на инсулин, — сухо заметил Самсонов, подбирая одну из ампул.

Лукин требовательно протянул похожую на дохлого краба руку:

— Давай сюда!

— Больше на героин, — проговорил Самсонов. — Или морфий. Где достаешь?

— А тебе-то что? — огрызнулся Лукин. — Ты что, из отдела контроля за наркотой? — Он вытащил из-под подушки плоскую фляжку, свинтил крышку и сделал большой глоток.

— А говорил, что выпить нечего, — заметил Самсонов.

Вместо ответа Лукин злобно усмехнулся.

— Что случилось? — спросил Самсонов. — Зачем все это?

— Отдай ампулу! — буркнул Лукин.

— А если нет?

В глазах Лукина вспыхнула ненависть наркомана, у которого отобрали дозу. Он открыл было рот, чтобы разразиться бранью, но вовремя понял, что этим ничего не добьется.

— Ты прав, старлей, — сказал он, растянув губы в усмешке. — У меня не диабет. Рак. Последняя стадия. Не хочу подыхать в палате, а боль заглушает только это. Как достаю, не скажу. Если хочешь, можешь вызывать из отдела…

— Меня интересует дело Хоботова, — перебил Самсонов, бросая ампулу на подушку.

Лукин быстро накрыл ее дрожащей ладонью, затем смущенно усмехнулся.

— Когда я узнал про рак, начал пить, — сказал он. — В конце концов меня выперли. Лечение не помогало, и я бухал все больше. Теперь вот перешел на дурь.

Самсонову показалось, что Лукин его не слышит. Он вытащил из подмышки папку, которую прихватил с собой, и достал листок с изображением Кали — первый, найденный на месте убийства Марины: