Фредерик Браун - Зверь милосердия

Детектив, которого назвали Рыжиком, повернулся и быстро зашагал прочь.

— Мне вернуться в дом, — поинтересовался я, — или вы не против, если я останусь и немного понаблюдаю?

— Не против, если вы будете наблюдать на расстоянии. Между прочим, меня зовут Рамос. Фрэнк Рамос. А моего напарника — Ферн Кахэн. Ферн — необычное имя для мужчины, но это не имеет значения, потому что все зовут его просто Рыжик.

— По вполне понятной причине, — сказал я.

— Мистер Медли, вы сказали нашим парням, что не знаете этого человека. Вы уверены? Я имею в виду, вы как следует разглядели его лицо?

— Как следует, — ответил я. Потом объяснил, что наклонился над ним и даже сунул руку ему под сорочку, чтобы убедиться, что он мертв. Я добавил, что больше ни к чему не прикасался.

Ферн Кахэн, по прозвищу Рыжик, возвратился с фотоаппаратом. Когда они начали щелкать затвором, фотографируя труп с разных точек, я слегка отступил назад.

— Думаю, хватит, Рыжик, — сказал вскоре Рамос. — Кроме того, похоже, подъезжает коронер. Слышишь? — Несколько секунд он прислушивался. — Да, точно. В общем, больше картинок нам не потребуется. Пойдем, Рыжик, ты отнесешь аппарат в машину, а я потолкую с доком. Мы покинем вас на несколько минут, мистер Медли.

Оба ушли. Я вернулся в дом, потому что солнце начало припекать, а голова у меня не была прикрыта шляпой.

Полагая, что полицейские будут отсутствовать достаточно долго, я решил дослушать пластинку, которую поставил на проигрыватель перед их приездом. Однако наслаждаться музыкой мне пришлось всего несколько минут. Раздался деликатный стук, и в гостиную вошел Фрэнк Рамос.

Он сказал:

— Рыжик сейчас помогает коронеру, потом проведет обыск на вашем дворе. Он скоро появится… Э, да у вас изумительная аппаратура!

Я кивнул:

— Думал, вы зайдете в дом позднее. Сейчас выключу.

— Пожалуйста, не выключайте. Пусть играет до прихода Рыжика. Я люблю музыку.

— Это Берлиоз, — пояснил я. — Гектор Берлиоз. Великий композитор, до сих пор не оцененный по достоинству. Возможно потому, что он опередил свое время. Когда он в восемьсот тридцатом году сочинил то, что мы сейчас слушаем, «Фантастическую симфонию», Бетховен уже три года как был в могиле. Рихарду Штраусу исполнилось пять лет, когда Берлиоз скончался. Это было в восемьсот пятьдесят девятом.

— Милая вещица.

— Что вы имели в виду, говоря, что ваш партнер обыщет дворик?

— Попробует найти отпечатки пальцев, следы обуви прочее. Рыжик — неплохой следопыт, в подобных делах он опытней меня. Видит то, чего я не замечаю, если вообще имеются какие-нибудь материальные свидетельства преступления. В нашем случае, я полагаю, он вытянет пустышку.

— Да, — сказал я, — земля там твердая. Я не поливал дворик уже дней пять.

— Даже если бы вы полили его вчера, земля к утру совершенно высохла бы. А вот и Рыжик. Музыку лучше выключить, пока мы будем разговаривать. Сейчас я ему открою.

Я выключил проигрыватель.

— Глухо, Фрэнк, — сказал Рыжик своему напарнику. — Земля твердая, как бетон. Или почти как бетон. Живая изгородь в одном месте повреждена, но похоже, случилось это не прошлой ночью, а несколько раньше.

— Да, — сказал я. — Сам не знаю, что произошло, но я ещё позавчера обратил внимание на поврежденную ограду. Могу я предложить вам кофе, джентльмены? Или, если для вас это не слишком рано, стакан вина? У меня отличный сухой белый херес.

— Нет, спасибо, — сказал Рамос. — Присядьте, пожалуйста, тогда мы тоже сядем. Хотя моя просьба не имеет отношения к преступлению, всё же, если вас не затруднит, расскажите немного о себе, мистер Медли. Как давно вы здесь живете, чем занимаетесь и тому подобное.

— Ничуть не затруднит, — ответил я. — В Тусоне я живу шесть, нет шесть с половиной лет. И всё время здесь, в этом доме. Купил его через месяц после переезда сюда.

— Работаете? Или вышли на пенсию?

— Вышел на пенсию, — сказал я. — Теперь большую часть времени отдыхаю. В городе у меня несколько земельных участков. Время от времени я прикупаю немного земли, а кое-что из старого продаю.

— До переезда в Тусон вы тоже занимались недвижимостью?

— В какой-то мере. Но не как агент, а как независимый предприниматель. Мои интересы распространялись и на другие сферы деятельности.

— А прибыли вы из…

— Чикаго. Тогда мне было пятьдесят. Немного рановато, конечно, прекращать активную жизнь, но у меня развился артрит, о котором сегодня я почти забыл благодаря здешнему климату. Я мог позволить себе удалиться от дел и жить скромно, зато спокойно. Именно так я и поступил.