Людмил Федогранов - Кто убил Волика Либера?

Характерная внешность, резкий, гортанный голос и неискоренимый долгими годами обучения в престижных школах и вузе акцент говорившего неопровержимо указывали на «лицо кавказской национальности», как стали называть в России выходцев с Кавказа те, кто не понимает разницы между человеком и его внешностью – антропологи чёртовы, новаторы-анатомы-Мичурины!

«Лицо», которое произнесло слова об истории любви, было «лицом» более чем интеллигентным, читавшим эту самую «Историю любви» на языке оригинала, но для какого-нибудь Гаврилы с рынка этот человек оставался – «чуркой»…

Правда, вряд ли этот неведомый Гаврила рискнул бы назвать так интеллигентного кавказца в лицо, да ещё один на один: весь облик сына гор выражал такую непоколебимую уверенность в себе, такую свирепость, что у Гаврилы, скорее всего, язык прилип бы к гортани…

– Ты это зря, Вахтанг, – спокойно отозвался тот, кого косвенно обвинили в способности лить слёзы. – Просто есть такая… точка зрения, кстати, твоими учёными корешами выдвинутая, что наиболее полно индивид, нет, личность человека проявляет себя именно в любви! Прикидываешь, каждый, оказывается, трахается только так, какой у него характер, какие у него, – здесь говоривший на мгновение призадумался, как бы снова что-то вспоминая, – личностные характеристики! Вот!

Тот, кого назвали Вахтангом, мог бы многое рассказать собеседнику о Фрейде и Фромме, о прочих психологических штучках-дрючках, потому что в своё время ушёл в бизнес со второго курса аспирантуры МГУ, где готовил диссертацию о влиянии наследственности на процессы социализации подростков, но он благоразумно промолчал, решив, что просвещение народа – дело самого народа, а филантропия в случае с его компаньоном может только боком вылиться самому филантропу…

– Кстати, – интеллигентный кавказец насмешливо посмотрел на явно гордящегося своей учёностью собеседника, – в определённых кругах до сих пор легенды рассказывают о том, как этот, как ты его назвал, доцент в расцвете лет, мог неподражаемо «держать» поток… Заметь, это был четвёртый курс, не первокурсники какие-то желторотые…

– «Держал»… поток? – неуверенно переспросил ещё недавно гордящийся собой интеллектуал. – Ты имеешь в виду, что…

– Ты мыслишь правильно: поток – это не зона, это студенты. Так бывает, когда на лекцию сгоняют несколько групп сразу, весь курс. Сам понимаешь, народ собирается вместе нечасто, всё больше по группам гранит науки обгрызает, так что тут, когда все вместе, не до лекции… Так вот, наш… – здесь говоривший несколько замялся, подбирая нужное слово, – общий друг был совершенно неподражаем: мало того, что его лекции не пропускали, на них приходили с других факультетов, а некоторые особо впечатлительные барышни приводили на них своих молодых людей, чтобы те могли наглядно убедиться в том, что настоящие мужчины ещё не перевелись!

– Теперь, в натуре, уже ты готов заплакать от умиления! – ядовито вставил собеседник Вахтанга.

– Готов, Игорь, признаю, – помолчав, отозвался тот. – Просто я по себе знаю, как трудно этих сволочей-студентов даже на практическом занятии, где им можно пару влепить, заставить работать, а этот… гений херов не отпускал сто пятьдесят человек всю лекцию! Знал бы ты, что это такое, когда тебя так слушают, что такое ощущение своей власти над людьми!..

– Но… – начал было Игорь, однако собеседник перебил его.

– Я не об этом, Игорь! Когда на зоне барак боится вздохнуть и ждёт, что ты скажешь, – это понятно, страх есть страх, куда тут денешься! А вот так… Ладно, – резко сменил он тему разговора, – давай лучше о деле!

– Конечно, – обрадовано подхватил Игорь, который крайне неуверенно чувствовал себя тогда, когда разговор становился отвлечённым, неконкретным. – Я и говорю, что эта трахнутая сладкая парочка работает так, что нам нужно что-то делать, иначе они нас сожрут – и очень скоро, причём даже не подавятся, суки!

– Я видел цифры и полностью с тобой согласен. Последние полгода, то есть именно с того времени, как наши интересы пересеклись, мы теряем деньги, теряем регулярно, и очевидно, что наши потери растут в… может быть, даже арифметической прогрессии. Нас может хватить ещё максимум на полгода, а потом, если ничего не изменится, мы с тобой окажемся… малообеспеченными гражданами. Соответственно, окажутся в проигрыше те, кто нас с тобой… финансирует, чьи деньги мы, как это сейчас модно говорить, отмываем. До сих пор они получают своё только потому, что мы отказываемся от части своей доли – так ведь скоро нам отказываться будет не от чего… И тогда они начнут терпеть прямые убытки. Нам обоим хорошо известно, чем это может закончиться. Для нас с тобой, – уточнил он, нервно усмехнувшись.