Сергей Павловский - Ставка на фаворита

Довбуш бестрепетно обосновался в кресле, закинул ногу за ногу и подарил хозяину располагающую улыбку, полную самой искренней доброжелательности.

Мэр попытался ответить тем же, но только попытался, – как оказалось, улыбаться он не умел.

Сергей простил ему этот маленький недостаток, свойственный всем большим и ответственным работникам и, нарушая собственное правило, заимствованное у мудрецов Востока, начал разговор первым:

– В принципе, я согласен взяться за дело, но у меня есть несколько непременных условий.

– Да-да, – с готовностью откликнулся мэр, – Я готов их выслушать.

– Борис предупредил Вас о специфике моей прежней работы? – решительно осведомился Сергей.

– Да, я знаю, Вы работали следователем в КГБ.

– Правильно. Только добавлю: следователем Особого отдела Первого Управления. «Чистильщик», так нас называли. Понимаете, что это такое?

– Немного. Я, знаете ли, люблю почитать детективную литературу и фильмы иногда смотрю, – повел плечом мэр.

– Литература – одно, жизнь – другое, – жестко вычеканил Довбуш изрядно потрепанную истину, – Так вот, условие первое: информация, которую я затребую, должна быть абсолютно достоверной. Ваше право не давать мне ее вовсе. Это крайне нежелательно, но допустимо. Но, повторяю, если Вы даете мне информацию, то искажения не приемлемы.

– Согласен.

– Второе: «чистильщик» – это определенный кодекс поведения. Я понимаю, что нанимаюсь в другом качестве, но отказываться от соблюдения кодекса не намерен.

– В чем заключаются эти правила? – с живым интересом откликнулся Деревянко.

– Если Вы согласитесь на мои условия и мы заключим контракт, с момента его заключения я веду дело так, как считаю нужным и не доверяю никому, даже работодателю. И никто не в праве вмешиваться в процесс и, тем более, давать мне указания по ведению следствия. Вам нужен человек или его тело – я найду или то, или другое… Каким образом – сугубо мои проблемы. И, наверное, главное: запущенная боевая ракета обратного хода не имеет. Дело будет доведено до логического завершения, даже ценой моей собственной жизни. Обратного хода не будет!

– Хм… Действительно… – мэр поднялся тяжеловато и протопал в другой угол. Нажал на стене потайную кнопочку. Ореховая панель провернулась с мелодичным звоном и открыла цветистое благолепие комнатного бара.

Деревянко выгреб с полки пузатую бутылку бренди, три хрустальных стаканчика-бочонка, блюдечко с уже накрошенным лимоном. Осведомился через спину:

– Что пить-то будете?

– Цитрусовый сок, – сухо отозвался Довбуш.

Мэр безропотно распахнул нижнюю створку бара и достал из холодильного отсека пакет с апельсиновым джусом. Выставил все на небольшой серебряный поднос и вернулся к столу. Протянул вопросительно:

– И отказаться от своих принципов Вы не намерены?

– Нет, – упрямо мотнул головой Довбуш, – Или ищите другого исполнителя.

– Ну, хорошо, хорошо, – мэр задумчиво потер виски и потянулся за бутылкой. Горлышко ее зависло над хрустальным бочонком, но мэр словно закаменел в своем порыве, уставившись куда-то в угол.

Наконец он встряхнулся, решительно наполнил рюмку себе и Сазонову:

– Договорились.

– Что ж, тогда плесните и мне, – криво усмехнулся Довбуш, – За успех предприятия.

Он одним броском отправил содержимое своего бочонка в глотку, пососал лимон и добавил:

– Неплохо бы скрепить договор обещанным авансом.

Мэр понимающе кивнул и направился к столу. Поколдовал с электронным замком небольшого сейфа, расположенного по правую сторону от рабочего кресла хозяина и извлек плоский чемоданчик с наборными замками. Кейс, как понял Сергей, был приготовлен заранее.

«Не сомневались, что соглашусь, – отметил Сергей; без подсказки, по ощущениям, легко, играючи набрал нужную комбинацию и с нарочитой небрежностью откинул крышку аккуратного кейса, – Значит, заведомо и оптом принимали и мои условия».

Четыре пачки стодолларовых банкнот гляделись на дне кейса сиротливо.

Где-то Сергей слышал, что если такой портфельчик набить зелеными портретами Франклина под завязку, то выйдет ровно миллион баксов.

«Хотелось бы собственноручно проверить, – вздохнул Довбуш, – но пока удовольствуемся этим».

Он еще раз обречено прогнал грудью воздух и, хрустнув оберткой одной из пачек, обнажил наличность эффектным жестом банковского служащего. Затем достал из нагрудного кармана пиджака маленькую японскую машинку и сунул в нее первую банкноту.