Марина Герасимова - Убить Голиафа

Пока я прокручивал в голове всё, что знаю о детях, в надежде, что хоть что-то ёкнет, отзовётся, подскажет мне, как вести себя с ними, чтобы это было не по указке Виктора и Лены, а по моим собственным чувствам, фигурка медведя оставалась в моих руках. Руки машинально то ли крутили её, то ли ощупывали. Они, как будто знали, что делают. В какой-то момент одна рука нажала в одном месте, а другая потянула в другом, и медведь распался. Его нутро обнажило небольшую выемку, в которой что-то лежало. Медведь оказался шпионским тайником. Ай да папа! Хорошую игрушку подарил маме!

В тайнике лежала небольшая карта памяти. Я уже знал, что это такое. Премьер, большой любитель электроники, во время своих визитов дарил мне то фотоаппарат последней модели, то защищённый мобильный телефон, то часы, которые одновременно можно использовать и как плеер, и как скрытую камеру. И все наши разговоры в основном сводились не к политике и финансам, а именно к технологиям и способам защиты от них. Очень увлечённый человек, да и я, по-видимому, тоже раньше был под стать ему. Мне эти разговоры нравились.

Впрочем, я понял, что я совсем и не гуманитарий. Может быть, и был им до потери памяти. Но не теперь. Мне легко давалась экономическая наука. И, как выяснилось, ядерная физика тоже. Сегодня утром до прихода Андрея и Виктора я прочитал около ста страниц из книги Дмитрия и всё понял. В какой-то степени меня это удивило, но потом я решил, что, возможно, Дмитрий делился с братом, то есть со мной, своими открытиями. Впрочем, ядерная физика оказалась не только понятной мне, я заинтересовался ею. А потому с нетерпением ждал вечера, на которое запланировал продолжить чтение.

Интуиция подсказала мне, что карту памяти нужно достать как можно незаметнее, ведь в спальне тоже может быть видеонаблюдение. Зажав её в руке, я собрал медведя. Надо же! Ни за что не догадаешься, что это тайник! На вид – никаких прерванных поверхностей.

Ванну лучше отменить. Я вышел в свою гостиную, нашёл недавно подаренный фотоаппарат и отправился на прогулку к реке. За мной, как обычно, на небольшом расстоянии увязались телохранители: Джон и Сергей. После отъезда Светы было решено, что доктор не должен больше присматривать за мной денно и нощно, достаточно двух осмотров в день. В случае необходимости я могу его всегда позвать, ведь он теперь будет жить в том самом коттедже, в котором месяц жила Света.

Как будто прогуливаясь по парку в направлении реки, я пощёлкал красивые пейзажи, всем своим видом показывая наблюдающим за мной камерам и секьюрити, что отдыхаю и фотографирую при этом. Когда я спустился к реке, то устроился на берегу подальше от деревьев и кустов, где могли быть глаза и уши, так, чтобы Сергей и Джон хорошо меня видели, и им не было надобности подходить ближе. Мой расчёт оправдался. Они устроились на скамеечке неподалёку, но достаточно далеко, чтобы я смог посмотреть, что за файлы оставила для меня Анна Андреевна. Я не сомневался, что на крохотной карте памяти я найду послание от неё.

Я мог не бояться того, что наблюдающие за мной телохранители могут что-то услышать. Шум раскачивающихся на ветру деревьев надёжно защищал меня.

Я достал из кармана карту памяти, которую незаметно сунул туда, когда одевал толстовку (был прохладный ветреный день), вставил её в фотоаппарат и обнаружил два видеофайла. Первый файл представлял собой запись моего обращения к брату Дмитрию.

– Дмитрий, раз ты нашёл эту карту памяти, как мы с тобой и договаривались, в мамином тайнике, значит, со мной что-то случилось. Возможно, меня уже нет в живых. Я хочу, чтобы ты знал, что произошло. Я обложен со всех сторон. Вчера прилетел из Лондона, лучше бы я туда не ездил. Ты знаешь, наши с Леной отношения напряжены уже много лет, и не потому, что мы разлюбили друг друга. Любовь прошла, когда разошлись наши жизненные позиции, когда мы поняли, что у нас разные идеалы. Лена всегда мечтала о жизни в Англии, ещё со школы, ведь она, собственно, всё своё детство провела по заграницам. Всё советское ей было противно всегда. Она никогда не хотела оставаться в России. У нас же с тобой такой ненависти к стране, которая является для нас Родиной, не было никогда. Так нас воспитали родители. Да и как иначе отец мог выполнять свой долг, если бы не держался за понятия Родины, службы, чести? И хотя материальные блага не могут не нравиться, мы с тобой знаем, что не они – главное в этой жизни. Есть кое-что ещё. Есть стержень, который должен иметь каждый и который его спасёт в самый сложный момент жизни. Дмитрий, мой стержень хрустнул. Я всегда считал, что Россия, пусть и потрёпанная, покуцанная, всё равно остаётся великой и рано или поздно восстановит своё величие, я же ей в этом помогу. Сейчас я понял, что всё это время я служил не той России, я помогал тем, кто её разваливает, продаёт, грабит, уничтожает население, а ведь главное достояние любой страны – это люди, а не недра. Недра принадлежат тем, кто ими владеет, не они составляют страну, а люди. Есть люди – есть страна. Нет людей – нет страны. А недра есть! Вот ведь в чём простая и такая очевидная истина.